Магический кристалл - [40]

Собравшись вместе и совокупив мощь, они, будто исполины, совершали то, что было не под силу никаким наемным ватагам и даже самой жирной казне: перед угрозой нападения обров и по зову вече арвары в одну ночь воздвигали каменные крепости, закладывая в основание огромные камни, а то и целые скалы, что у самих же потом вызывало изумление. Так что к кашному найму они прибегали очень редко — обычно когда заново поднимали разрушенные города.

Подряженные сканды переправились через море и пришли сухопутьем, арваги же не захотели оставлять своих кораблей и отправились по рекам через волока. Сувор возвращался с ними, но по дороге, вместе с ватагами перетаскивая суда, надорвался, заболел и вместо себя достраивать браны послал сына своего, Горислава. Поддюжник отправился на Днепр с великой охотой, но тем временем между арварами случился разлад: по воле вече согнанная из своих исконных краев скуфь не могла найти себе нового места, хотя словене пускали ее на свои земли всюду, где было свободно, от реки Ра до Днепра и Припяти. Некоторые роды и вовсе ушли за Уральский камень, а оставшиеся кочевали по непривычной лесной стороне и садились то по одной реке, то по другой и нигде не могли прижиться, тоскуя по оставленным степным просторам. Жившие с сохи, они не могли приноровиться к иным промыслам, сильно обнищали, и потому скуфские князья потребовали с Горислава мзду на окормление и дары, чего прежде никогда не бывало. Мол, мы ныне как сканды или арваги, вроде бы и свои, и вроде бы чужестранцы, поскольку не имеем здесь своей земли, не можем кормиться сами и защищать бранами нам нечего, а посему тоже должны получать каш. Поддюжник спешил выстроить вал к сроку, отпускать скуфь для самостоятельной добычи пропитания не захотел и потому согласился, таким образом положив начало неведомому среди арваров обычаю — плате за вольный труд, тотчас же ставший наемным.

Словене узнали об этом и взроптали, требуя каш и дары для себя наравне со скуфами, ибо узрели несправедливость, но варяги не имели казны и не могли окормлять и платить всем росам, тем более возводя укрепления в их же землях. Это вызвало недовольство русов, которые, послушав распри и невзирая на волю поддюжника, в один день собрались и удалились в свои пределы. Следом за ними потянулись словене, ничего не получавшие за свои труды, и на строительстве валов остались лишь скуфы, сканды и арваги. Будучи нездоровым, Князь и Закон вздумал вернуть ушедших арваров, поехал на Днепр, но узрев там свару, не сдержал сердца и умер со словами:

— Как бы пожалеть не пришлось, что изгнали обрище…

Случилась бы и вовсе беда, коль тем часом змей, уползший к берегам Русского моря, повернул бы вспять и воспользовался раздором среди арваров. Но обры не вернулись из полуденных земель, пожрав самих себя, и осталась о них лишь злая память, высокие, так и недостроенные браны, кои стали прозывать Змиевыми валами, да утвердившийся с тех пор обычай кашного найма, благодаря которому скуфь наконец-то нашла свое место. Многие осели йотом на притоках Днепра вдоль вала, получив от словенских князей дозорный наказ — охрану границ владений росов, и стали называться казаками. Другие же, помня о своих богатых полуденных землях, вернулись в опустошенное Подонье и на берега Русского моря, где уже поселились словене и варяги, заняв самые удобные места. Значительная часть скуфских родов образовала ремесленные, промысловые и строительные ватаги, которые кочевали по многим арварским землям или даже вне их пределов. За мзду зерном, скотом или серебром, а то и вовсе только за окормление, они добывали железную руду, плавили ее в печах, ковали оружие, доспехи, возводили каменные замки, деревянные терема, корабельные причалы и мосты, и никто из них уже не хотел возвращаться в свои степные края, чтоб жить с орала, то бишь, с сохи.

Замыслив возвести стену вокруг стольного града, Годислав вздумал, как в Былые времена, поднять жителей на вольный труд и созвал малое вече — погашенных старцев, Закона с волхвами, старых бояр да отца со своим родом.

— Я буду править, как встарь, — молвил он. — И возвратиться хочу к старым обычаям, что были при Суворе, последнем Князе и Законе русов. А посему крепости вокруг городов возводить станем, как прежде, не силой казны — мощью вольного труда.

Отцу речь его не по нраву пришлась, встал он и молча ушел и весь род Гориславов за собой увел. Остальные же сидели и думы свои думали, только Путивой спросил: а как долго мыслишь ты на престоле сидеть? Тоже как встарь, или власть свою по наследству сыну передашь?

— Захотите через дюжину лет другого князя — созывайте вече и выкликайте, — не учуяв хитрости Закона, признался Годислав. — А нет, так светлогорские старцы посвятят меня в Законы, и буду тогда сидеть до смерти. Но власти сыну не отдам. Кого выкликнет вече, тот и станет князем.

— Добро, — сказали ему волхвы и бояре. — Дерзай, государь. А мы поглядим, как ты без нашей помощи поднимешь русов на вольный труд.

И тоже покинули вече — остались одни посошенные старцы.

— Не поднять тебе арваров на вольный труд, — с сочувствием заявили они. — Возвращение к старым обычаям — доброе дело, поддержим тебя. Давно настала пора жить по Правде. Да только не спеши, государь, когда крамольники посвятят в Законы, когда будет у тебя в руках полная власть, тогда и вернешь обычаи. Дюжить тебе двенадцать лет — срок подходящий, чтоб выстроить крепость силой казны.