Магеллан - [58]
Командир приказал запастись пресной водой. С кораблей свезли на берег бочки; их долго вымачивали в ручье и скоблили, чтобы уничтожить запах протухшей воды.
18 марта юнга, дежуривший на мачте корабля, увидел, что от большого острова отплыла лодка. Услышав об этом, Магеллан велел прибрать в лагере мусор и грязь и приказал, чтобы никто не говорил с туземцами без его разрешения.
Тем временем лодка подошла к берегу, и туземцы высадились. Это были бедные рыбаки — темнокожие люди, украшенные татуировкой. Магеллан подарил им бубенчики, гребешки, шапки, куски пестрых тканей и зеркала. Рыбаки отдарили испанцев, чем могли. Они поднесли Магеллану кувшин пальмового вина, кокосовых орехов, бананов и наловили для путешественников рыбы.
Магеллан приказал раздать свежую провизию больным, а здоровых накормить тем, что останется от больных. Но вскоре нужда в такой экономии отпала. Островитяне каждый день привозили испанцам плоды, рыбу, птицу. Фрукты, овощи и хорошая вода оказали чудесное действие на больных цынгой. С каждым днем на цыновках под навесом оставалось все меньше и меньше больных. Выздоравливающие бродили по острову или лежали на песке у источника.
С островитянами испанцы быстро подружились.
Туземцы называли маленький островок, где жили испанцы, Хумуну, а большой — Самар.
В то время моряки имели обыкновение называть вновь отрытые места в честь того «святого», память о котором праздновалась в день открытия. Поэтому Магеллан назвал новый архипелаг островами «Святого Лазаря»[65].
Однажды утром, решив обследовать островок, Магеллан, взяв с собой Дуарте Барбоса и нескольких моряков, пошел вдоль берега. Сначала идти было легко. Ветер приносил с моря прохладу. Моряки шли по сверкающему прибрежному песку. По берегу быстро пробегали большие длинноногие птицы, деловито обследуя расщелины сухих кораллов и выброшенные морем ветки или поклевывая мертвые морские звезды. Увидав людей, они с жалобным криком поднимались в воздух, а когда отряд проходил дальше, садились на старое место и вновь принимались за свою охоту.
Так прошел час. Солнце стояло уже высоко над морем и сильно припекало спины моряков.
Растения Филиппинских и Молуккских островов. (А — ветка перечного дерева: 1 — плод; В — банан, или райская фига; 2 — плод; С — ананас, или королевское яблоко; D — кокосовая пальма: 3 и 4 — плоды; E — ветка гвоздичного дерева: 5 — цветок, 6 — плод).
Рисунки и надписи в книге Пигафетты издания 1800 года.
Потом песчаный берег кончился. Лес подступил к самому морю, Здесь было душно и пахло гнилью. Было время отлива. Тысячи воздушных корней мангровых деревьев свешивались, переплетаясь, вниз и уходили в вязкий темный ил. Серые скрюченные ветки были усеяны плотными блестящими листьями.
Думая, что мангровая заросль скоро кончится, и зная, что до прилива еще много времени, Магеллан решил обойти заросль и вошел в воду, едва прикрывавшую топкий и зловонный ил. Испанцы продвигались с большим трудом. Ноги их вязли в иле. Вокруг выскакивали огромные пузыри, с ветвей все время соскальзывали в воду маленькие красные лягушки и плоские крабы. Стайки пестрых рыбок проносились из затопленных зарослей в море.
Моряки обошли небольшой мысок, и перед ними открылся уходивший вдаль берег. Магеллан остановился. Всюду, насколько хватало глаз, были видны лишь темные мангровые заросли, начинавшиеся прямо у воды. Идти вперед было рискованно.
Испанцы свернули в глубь леса, пытаясь пробиться сквозь заросли к твердой земле. Но в чаще деревьев воздушные корни еще гуще переплетались между собой. Огромные бледные грибы покачивались на ветвях. Царил полумрак. Было трудно дышать застоявшимся, напоенным влагой воздухом. Тонкими голосами пели москиты. Командир приказал возвращаться назад.
Испанцы вздохнули с облегчением, когда выбрались из мрачного, затопленного леса на сухой и чистый песок. Они вымылись, почистились и закусили.
— Нам не удалось пройти вдоль берега, придется подняться наверх, чтобы оттуда осмотреть окрестности острова, — сказал Магеллан.
Моряки, взобрались по откосу и, войдя в лес, стали подниматься выше. Под ногами зашуршали папоротники.
Несмотря на то, что испанцы все время взбирались в гору, идти было гораздо приятнее, чем там — в зловонном болоте, среди мангровых деревьев. Дуарте даже затянул песню — старую морскую песню о матросе, который сквозь бури и штормы возвращается после долгого плавания на родину.
Моряки часто останавливались, с изумлением рассматривая причудливые грибы, незнакомые плоды, яркие цветы и указывая друг другу на огромных пестрых бабочек, беззвучно перелетавших с одного куста на другой, на зеленых ящериц, неподвижно лежавших на самом солнцепеке, или на любопытных обезьян, свешивавшихся с ветвей.
Магеллан и Барбоса шли впереди, весело разговаривая. Все чаще и чаще замечали они признаки того, что Молуккские острова близко. Они узнавали многие цветы и плоды, то и дело замечали знакомые деревья: мангустаны с их курчавыми листьями, колючие стебли ратанов, огромный дурьян, плоды хлебного дерева, росшие прямо из стволов у оснований листьев.
Они не знали названий многих деревьев, но припоминали, что видели во время прежних странствований по дальним землям — на Малакке в Индии, на Суматре и Яве — листья с золотистыми пятнами и розовыми черенками, красные, усеянные колючками плоды, большие лиловые листья, как тряпки, спускавшиеся с ветвей, кустарник с гирляндами голубых ягод, большие белые цветы.
