Маг-искуситель - [2]

 По эльфийским меркам Силимэри была феей, что называется, в самом соку — тридцать пять весен. Она надеялась, что через год сможет наконец-то стать матерью, потому что с супругом прожила уже девятнадцать весен под одной крышей, а если верить «Пятикнижию», то Ревекка родила близнецов после двадцати лет бесплодия, и Силимэри хотелось верить, что это относится и к ее судьбе. Порой ей было невтерпеж, несмотря на то, что она не видела Анк-Морхорке в роли отца, но Силимэри видела себя в роли матери.

Отметив сообщение птичкой, фея так ничего и не ответила неизвестному адресату и отправила «долгий поцелуй» в корзину. Она все так же сидела на лавочке, а перед ней возвышался каменный мост с историческими фигурами, светила луна, тихо журчала река, а на ум приходили мечты о счастливой любви, уютном домике и детишках. Об этом Силимэри мечтала, можно сказать, всю свою сознательную жизнь. И если у нее был дом — двухэтажный коттедж с верандой, оплетенной лианами синего винограда, был муж — рейнджер с кучей медалей за отвагу и мужество, то настоящей любви, о которой поэты неустанно пишут баллады, как не было девятнадцать весен назад, так и нет.

***

 Силимэри укуталась в маскирующий охотничий плащ так, что случайному прохожему не удалось бы разглядеть ее лица. Она не хотела, чтобы кто-то из ее знакомых узнал об этом месте — месте, где она может предаваться воспоминаниям и мечтам.

Издали донеслись звуки приближающихся шагов. Кто-то бежал, и металлические набойки на каблуках со звоном ударялись о брусчатку. Силимэри напоследок устремила взгляд на созвездие воздушного змея и еле слышно прошептала: «Хочу любить и быть любимой. О, святая Фреа, сжалься надо мной». Бесшумно, словно кошка, фея-охотник скрылась в зеленой роще и затаилась за могучим дубом.

На ту же резную скамейку, которая при взгляде из-за укрытия казалась более романтическим местечком, нежели если на ней сидеть и любоваться пейзажами, опустилась растрепанная и рыдающая эльфийка с безумной прической на голове. Фея-одуванчик, — подумала Силимэри, — кто тебя обидел?

Незнакомка поправляла разодранную накидку, вытирала слезы и что-то бурчала себе под нос, а когда к ней приблизился запыхавшийся эльф в расшитом золотыми нитями сюртуке и цилиндрической шляпе, она набросилась на него с захлебывающимися криками, оскорбляя самыми гадкими словами, которые можно было услышать только от портовых танцовщиц.

— Прекрати, нас могут услышать, — эльф заломил ей руки за спиной и закрыл рот большой ладонью, — ничего неисправимого не произошло. Ты же знаешь, что безвыходных ситуаций не бывает.

Эльфийка обмякла и медленно опустилась на колени, издавая душераздирающий рев, заглушенный настойчивыми пальцами.

Силимэри почувствовала, как где-то под сердцем лопаются струны терпения, и злость с примесью обиды комом подкатывает к горлу. Этим эльфом оказался Анк-Морхорке. Силимэри узнала бы мужа даже с закрытыми глазами, даже по запаху одеколона, который он не поменял бы ни на какой другой. А вот изменять жене уже давно вошло в привычку: что ни весна, то новая пассия. Силимэри собралась с духом и прислушалась к их разговору.

— Не бывает безвыходных ситуаций, но бывают ситуации, выход из которых не устраивает, — огрызнулась ревунья. — Ты не заставишь меня избавиться от ребенка. Я рожу от тебя сына, и тебе придется его признать, иначе вся империя узнает о…

Анк-Морхорке безжалостно заставил ее замолчать, ударив по лицу с такого размаху, что звук резал по ушам острее бритвы.

— Да ты грязная дешевка. Что твои слова по сравнению с моими? — кричал он. — Ты знаешь, сколько у меня медалей и орденов? Я герой Империи Эльфов, а ты обычная шлюха. Мало ли, кто отец этого ребенка. Почему я должен тебе верить? А даже если и так, то мать моего сына должна быть как минимум из приличной семьи. Так что, прости, ни о каком разводе с Силимэри даже не заикайся.

Эльфийка истерически билась в ногах разъяренного любовника, произнося невнятные фразы, напоминающие просьбы о помощи. Она хваталась за штанины, спрятанные в сапоги, обвивала ноги и плакала.

— Ты ведь клялся в любви, — смогла разобрать Силимэри. Она впала в состояние ступора: не шелохнуться, и только руки невольно дрожали. Хотелось выйти из укрытия и посмотреть ему в глаза, плюнуть в лицо, высказать все, что накопилось.

— Любовь?! Ты вроде взрослая, а в сказки веришь. Все это чушь. Любви нет. Есть секс. Вы только для секса и созданы! Очнись, дура, сними розовые очки! — Анк-Морхорке присел на скамейку. — У меня есть хороший доктор, — сказал он мягче, — я все оплачу, куплю тебе билет на юга: отдохнешь, а как вернешься, и думать обо мне забудешь.

Незнакомка подползла к нему, с трудом поднялась и опустилась рядом:

— Ты так легко не отделаешься, — прошипела она как змея.

— Твои условия?

— Я хочу дом в столице! С прудом, лебедями, беседкой и единорогов в конюшне! — засмеялась она заливисто, будто бы и не плакала до этого.

— И ты сделаешь аборт?

— Да. Только еще вот что: ежемесячное содержание, — звучало как требование.

Анк-Морхорке на удивление Силимэри согласился.

— Ну, что же, Тэдиэн, ты свой выбор сделала, — он встал и осмотрелся по сторонам, будто бы знал, что находится под наблюдением, — завтра я заеду за тобой во второй половине дня.