Мафия вчера и сегодня - [17]

Итак, послевоенная обстановка не породила в Сицилии ни одного из тех мощных политических движений, которые наблюдались в континентальной Италии: ни захвата фабрик, которых на острове почти не было, ни реакции в виде фашистских отрядов (сквадр), поскольку господствующие слои не проявляли вначале никакого энтузиазма по поводу фашизма и предпочитали, пожалуй, иного рода силу для устрашения и сохранения существующего порядка, а именно мафию.

Единственным отголоском борьбы крестьянских масс в Эмилии и Романье и идей, глашатаями которых выступили сицилиец дон Стурцо и католик Мильоли, было движение крестьян — бывших фронтовиков. В сельских местностях острова были организованы различные кооперативы, боровшиеся с бесконечными бюрократическими препонами, мешавшими им арендовать землю непосредственно у крупных землевладельцев на льготных условиях, предусмотренных для бывших фронтовиков.

Хотя в конечном счете непосредственная передача кооперативам земли в аренду была для крупных землевладельцев более выгодной, чем передача ее крупным арендаторам-мафистам, землевладельцы и на сей раз предпочли поступить недальновидно и ответить репрессиями на чаяния крестьянских масс.

Захват власти Муссолини не произвел сильного впечатления на общественное мнение Сицилии и не вызвал особых сожалений: в самом деле, связанная с этим отмена демократических свобод неизбежно должна была оставить равнодушной основную массу населения, ибо она уже до этого на собственном опыте познала недееспособность провозглашавшейся демократии.

Что касается аристократии, то она приняла фашизм с распростертыми объятиями, и не потому, что ее увлекли идеи дуче, а потому, что она сразу же оценила глубоко консервативный характер этой диктатуры, которая, как она надеялась, не только вернет ей спокойствие старых добрых времен (понимая под этим сохранение своих привилегий), но главным образом установит жесткий полицейский режим, который позволит аристократии освободиться от союза с мафией, ставшего для нее уже тягостным.

От внимания мафии не ускользнули немедленные последствия нового положения вещей, особенно те, что касались ее непосредственно, — а именно постепенное учреждение сильного полицейского государства, с которым рано пли поздно «почтенное общество» вступило бы в конфликт в основном по мотивам престижа, и главное — постепенная отмена выборов, которая должна была лишить мафию самого эффективного ее орудия — контроля за политическими деятелями. Подобная дилемма, казалось, и не допускала вначале иного полюбовного решения, как сотрудничество с новым режимом и взаимное проникновение.

Многие факторы, казалось, способствовали тогда именно такому решению дилеммы: прежде всего диктатор, начав в Сицилии борьбу против союзов крестьян — бывших фронтовиков, добивавшихся передачи им земель, а также против бандитизма, не успел еще создать сильное полицейское государство, о котором мечтал, и поэтому не мог пренебречь сотрудничеством мафии по тем же причинам, по которым до 1924 года он столь жаждал и ценил поддержку «отрядов действия» (сквадр).

Что же касается самих мафистов, во всяком случае самых ловких и самых влиятельных, то они достигли такой степени обогащения и власти, что успели уже обуржуазиться и обеспечить своим детям выгодную карьеру. Поэтому их нисколько не смущала возможность постепенного отхода от преступной деятельности, которой они до этого занимались, лишь бы им гарантировали сохранение их престижа и привилегий, пусть даже чисто политических.

В первые годы фашизма мафия более или менее охотно поддерживала режим и помогала ему, а порой, когда этому не мешало уголовное досье, содержавшее многочисленные доказательства богатого уголовного прошлого, или полная безграмотность, мафисты сразу же примыкали к фашистской партии и даже становились ее руководящими деятелями.

Достаточно ознакомиться со списком фашистских главарей в Сицилии до 1926 года, чтобы убедиться, что многие фашистские руководящие функционеры в Западной Сицилии были почти сплошь представителями прежней земельной аристократии, мафистами или видными адвокатами, доверенными лицами мафии.

Но по мере упрочения фашистского режима и широкого проникновения различных фашистских организаций во все слои общества и особенно по мере усиления роли фашистской милиции во всех сферах, стало ясно, что впредь те мафисты, которым не удалось пробраться на руководящие посты или в полицию, будут на ножах с фашизмом. Во-первых, потому, что мафию лишил власти как раз фашизм, который, подавив крестьянское движение и ликвидировав бандитизм, доказал свою способность обеспечить в деревне порядок и безопасность, не прибегая к чьей-либо посторонней помощи, кроме помощи солдат фашистской милиции, многие из которых были не меньшими грабителями и мошенниками, чем сами мафисты. Во-вторых, Мафия оказалась изолированной, так как представители господствующего класса, облачившиеся в броские фашистские мундиры, буквально перестали узнавать своих прежних союзников из мафии и не скрывали своего желания послать их ко всем чертям.

Поводом для решающего наступления на мафию послужил известный эпизод, героем которого оказался сам Муссолини. Произошло это в Палермо в 1924 году. Тогда префектом Палермо был Чезаре Мори, в прошлом мелкий полицейский чиновник, начавший свою карьеру с самых низких чинов, но достигший вскоре благодаря своему необычайному рвению и отсутствию излишней совестливости вершин служебной лестницы. С приходом фашистов к власти Мори был назначен префектом полиции и направлен в Сицилию для «умиротворения» острова, то есть для усмирения крестьян и ликвидации бандитизма с помощью широкого применения тех методов, которые прославили его в министерстве внутренних дел.