Мафия - [40]

— Третье! Никто в клубе “Какаду”, от менеджера до уборщицы, и не оказал существенного сопротивления вооруженным грабителям. Их отношение, по-видимому, было следующим:

“У мафии, мол, достаточно денег, чтобы с лихвой покрыть убытки от одного, а то и двух ограблений, поэтому нет смысла рисковать жизнью”.

— Четвертое! Все сотрудники клуба “Какаду” ведут себя так, словно состоят в штате заурядной, вполне законной корпорации, а не отлучены от общества, что и должно главным образом определять их поведение...

Бронсон уже не слушал, но на всякий случай кивнул.

Куилл разжал загнутые четыре пальца.

— Вот вам четыре фактора, сыгравшие роковую роль в том, что случилось с клубом, — резюмировал он. — Они не думали, что будут ограблены, они не думали, что будут делать в случае нападения грабителей, никто из них не желал рисковать — быть застреленным ради защиты денег организации, и никто из них не считает себя преступником. Вот, если быть кратким, основные причины...

— Притормози — Бронсон, в свою очередь, вытянул руку, словно коп-регулировщик. — Что ты имеешь в виду, говоря, что пострадавшие не считают себя преступниками?

— Они зарабатывают на жизнь. У них есть работодатель, они платят налоги, подпадают под законы, обеспечивающие социальные права и защиту, являются владельцами домов, автомобилей и официально зарегистрированы как служащие. Им известно, конечно, что корпорация, где они работают, подвизается в нелегальном бизнесе, но они думают: какого дьявола им ломать над этим голову, какая-де корпорация, в наши дни не занимается махинациями — взять хотя бы уклонение от налогов или дачу взяток властям за продажу по завышенным ценам.

— А что, разве это не так, Куилл? — В голосе Бронсона прозвучали нотки предостережения насчет дальнейших возражений. Он подумал сейчас о себе точно так, как только что описал Куилл. Разве он преступник? Конечно, нет! Это такие сволочи, как Паркер, преступники. Бронсон возомнил себя бизнесменом. Ладно, пусть он даже и преступает закон, но у всех, кто занимается бизнесом, рыльце обязательно в пуху.

Но если Куилл и заметил предостережение, прозвучавшее в голосе Бронсона, то решил это проигнорировать.

— Они работают на мафию, мистер Бронсон, на преступный синдикат. Они за чертой закона, за пределами общества. И если они... — Тут он сделал паузу, чтобы собраться с мыслями. И, наконец, решился продолжить: — Давайте предположим... предположим, что в парке через улицу играют на деньги. В игре участвуют два взломщика, душитель, профессиональный киллер и поджигатель. Теперь допустим, что вы... Ну, предположим, что я направляюсь туда с пистолетом, чтобы ограбить их. Что произойдет?

Бронсон мрачно улыбнулся.

— Да они бы выдрали у тебя сердце! — ответил он, представив себе мысленно эту картину.

— Конечно! А почему? Да потому, что они — преступники. Объявленные вне закона негодяи. Они не считают себя членами общества и думают о себе как об индивидуалистах, волках-одиночках в городских джунглях. Следовательно, они всегда начеку, всегда готовы постоять за себя. Эти люди никогда не обратятся в полицию, никогда не застрахуют свое имущество на случай пожара или воровства, никогда не потребуют от общества, чтобы оно защитило их, возместило убытки или отомстило за них... Казалось бы, почему люди, работающие на синдикат, не мыслят подобными категориями? И, тем не менее, они так не думают. Служащие клуба “Какаду” тоже не причисляют себя к преступному клану, считая себя служащими, низшим рабочим звеном. И вот результат: они позволили двум грабителям беспрепятственно проникнуть в клуб, а потом скрыться. В противном случае грабителям бы не сдобровать — их бы растерзали на куски.

— Ты имеешь в виду, что мафиози стали слишком нежными?

Куилл улыбнулся, явно довольный собой:

— Я имею в виду, что мафия становится цивилизованней, так сказать, приобщается к культуре. Ведь синдикат — в высшей степени бюрократическая организация.

— Неужто даже так? — Бронсон уже не был уверен, злится он на Куилла или соглашается с ним. — И что же нам в таком случае делать с этим? У тебя есть какие-нибудь соображения на этот счет?

— Не думаю, что с этим вообще можно что-то поделать. Если вы вознамеритесь убедить работников клуба “Какаду”, что они всего-навсего преступники, то девять из десяти тут же оставят работу и найдут себе другие места. Они не хотят быть отторгнутыми от общества. — Куилл улыбнулся и развел руками. — Полагаю, это все результат процветания, во времена депрессии таких проблем не наблюдалось.

Бронсона так и подмывало спросить его: “Да ты-то откуда знаешь?” — но он сдержался и вместо этого задал вопрос:

— Что же тогда остается? Неужели ты так ничего и не можешь предложить конкретного?

— Нет, могу! — Лекция, судя по всему, закончилась, и Куилл заметно оживился. — Вы, очевидно, заметили, как и я, пристально взглянув на зияющую брешь в системе защиты клуба “Какаду”: это дверь из мужской комнаты, ведущая в клетку к кассирам.

— Но если им приспичит, они же должны пользоваться туалетом?!

— Конечно. Но не в одиночку, а парами! И при этом всегда должен присутствовать вооруженный человек у двери со стороны кассиров.