Мафия СС - [61]

Барон поднес к моим глазам документ, покрытый печатями и надлежащим образом подписанный. Затем он взглянул на меня:

— Вы знакомы со многими людьми, недавно пожимали руку богатейшему шейху Кашуги из Саудовской Аравии. Вам есть смысл заняться продажей этого сервиза. Это будет «золотая сделка» в полном смысле этого слова… Когда вы ее заключите, будут еще и другие. Например, 500 килограммов посуды из позолоченного серебра, коллекция икон XIV века, десяток полотен художников-импрессионистов. Было бы хорошо, если бы вы сбыли этот товар в Саудовской Аравии или в Южной Америке…

— Почему же не в Европе?

— По личным мотивам, — ответил он. — Продайте мне этот сервиз за миллион долларов, и вы получите 15 процентов от стоимости сделки.

Я задал ему вопрос, который считал необходимым:

— А что вам известно о происхождении этих ценностей? Не фигурируют ли они в списках, имеющихся во всех европейских столицах, где взяты на учет сокровища, украденные СС или специальными посланцами рейхсмаршала Геринга?

Поднеся к самому его носу массивный золотой кубок, я отчеканил:

— Не находилась ли эта вещь в витрине музея в Минске, во Львове или в каком-нибудь венгерском замке?

Барон весь напрягся, его рот напоминал тонкий шрам. Не пожав ему руки, я вышел, громко хлопнув дверью. На следующий день я узнал, что он покинул княжество на своем сверкающем новом «мерседесе».

Тем временем я позвонил своему другу-судье, бывшему узнику Маутхаузена.

— Ваша история меня вовсе не удивляет, — сказал он. — Не воображайте только, что Интерпол готов немедленно схватить за шиворот вашего знакомого. Старое юридическое право пока что защищает его. Оно гласит: после тридцатилетнего владения вещь становится собственностью владельца. Если отсчитывать с 1946 года, то этот срок истек.

Он сокрушенно добавил:

— Мне рассказывали о многих других баронах и баронессах, которые цинично предлагают свои сокровища, вернее, то, что награблено СС. Только если вы сами являетесь владельцем похищенных предметов и имеете возможность это доказать — другого законного средства заставить их отдать награбленное не существует.

Встреча в Монте-Карло, которая поначалу позабавила меня, в конце концов не прошла бесследно. Никакой тридцатилетний срок давности не запретит мне оживить время, когда я впервые повстречался с этим австрийским аристократом, бароном фон К.

Ноябрь 1945 года, Фельдкирх. Как хорошо я его помню!

Мое положение бывшего сотрудника американской разведки и хорошее знание немцев позволили мне досконально изучить некоторые запутанные дела, и в частности грабежи, совершенные нацистами, равно как и американскими военнослужащими, наложившими лапу на огромные припрятанные фашистами сокровища: золотые слитки, сосуды, наполненные алмазами, шедевры живописи и т. д. Стоимость похищенных ценностей и трофеев, разделенных между бежавшими высокими чинами рейха и некоторыми офицерами оккупационных войск выражается в миллионах долларов. Эта афера стоила жизни полковнику Z., пустившему пулю в лоб. Некоторые американцы предстали перед судом. Однако многие сокровища так и не были найдены.

Я отправился в Фельдкирх в конце 1945 года, чтобы, отдохнув, заняться расследованием. У меня были сведения, что на восточном берегу озера Бодензе я найду тех, кто достаточно информирован о международной торговле исчезнувшими произведениями искусства.

Вспоминается одна грязная история, случившаяся весной 1945 года. Тогда мне помогла форма военного корреспондента. Дело происходило в немецкой деревушке Меркерс, расположенной около города Бад-Зальцунген. Снег толстым слоем покрывал землю между Рейном и лесами Тюрингии. В одну особенно холодную ночь состав из двадцати четырех вагонов остановился на маленькой станции Дорндорфа, рядом с Бад-Зальцунгеном. Из поезда высадился отряд эсэсовцев, гремя сапогами по промерзшей земле. Их приветствовали другие эсэсовцы, державшие на поводках огромных волкодавов. Из-за бомбежек поезд двигался только в полной темноте. Его груз был государственной тайной.

В двадцати четырех вагонах были только ящики. Лишь один оберштурмбаннфюрер СС, отдававший команды хриплым голосом с сильным баварским акцентом, знал, что́ находится внутри ящиков: иностранная валюта, акции крупных заграничных фирм на предъявителя, жемчужные ожерелья, изумруды, бриллианты, золотые и платиновые кольца в несметных количествах, золотые монеты разных стран и эпох, венецианские дукаты, самые разные раритеты.

Свидетель этой операции, немецкий железнодорожник, позднее рассказывал изумленным американцам:

— Как только локомотив поставили на запасный путь, двое в черных кожаных пальто проверили сохранности пломб на раздвижных дверях. Ящики начали сгружать на грузовики, оцепленные эсэсовцами с автоматами. Один ящик, выскользнув из окоченевших рук грузчиков, упал и разбился. Я увидел блестевшие в полутьме распятия, дароносицу и другую церковную утварь. Очень медленно из-за гололедицы колонна грузовиков исчезла в ночи, двигаясь по направлению к шахте Кайзерода.

В нескольких сотнях метров под землей в двух параллельных, недавно зацементированных галереях ящики были уложены в штабеля. Почему Гиммлер и его подручные выбрали этот лес для укрытия сокровищ? Объяснение вытекает из предписаний плана «Ольга»: он предусматривал строительство бункера именно в Тюрингии, в Ордорфе, где, защищенный тоннами бетона, Гитлер должен был пережить последние часы поражения в ожидании того времени, когда произойдет «переориентация» союзников, то есть разрыв между Рузвельтом и Сталиным. Спрятанные на расстоянии не более 40 километров от бункера сокровища были предназначены для того, чтобы выторговать снисходительность западных союзников. Узники концлагеря в Бухенвальде, которые укрепляли подземные коридоры Кайзерода, превратили их в гигантские сейфы. По приказу обергруппенфюрера СС Освальда Поля из экономического отдела РСХА около сотни узников в полосатых робах было казнено сразу же после того, как немецкий офицер заколотил последнюю доску ложной двери на поверхности.