Мафия СС - [53]

— Его яхта с мотором типа «Фэрмейл» потребляет жуткое количество горючего, — объяснил я Цви. — Предыдущий владелец увеличил мощность мотора по каким-то неясным причинам, которые нас мало интересуют. Главное заключается в том, что это судно никогда не имело никаких проблем с морской полицией. На прошлой неделе оно стояло в бухте Лобёф, в «маленьком Шанхае» — квартале развлечений старых Канн. За одну ночь плавания, даже не форсируя моторы, В. легко может покинуть испанские воды и выйти в открытое море.

— Капитан В., — резюмировал я, — бывший пилот английской авиации, разгромленной в 1940 году близ Дюнкерка, провел три года в лагере в Саксе, перед тем рак совершить фантастический побег. Он бегло говорит по-немецки, может сойти за шведа или ирландца. Курьезная деталь — второй член экипажа, по имени Вольфганг, был лейтенантом гитлеровского флота. Он чистокровный пруссак, его брата повесили на крюк мясники во время репрессий летом 1944 года. Эти два моряка, спаянные дружбой, ненавидят всей душой все, что имеет отношение к Гитлеру и его последователям. За вознаграждение в 5 тысяч долларов Вольфганг фон С. обещал «забыть» всю авантюру после ее успешного осуществления.

Чтобы заманить Дегреля, Алдуби должен был направить в Константину, пригород Севильи, прекрасного актера. Например, Вольфганга, играющего роль случайного репортера неонацистской газеты, издаваемой в Западной Германии. В ходе беседы с Дегрелем надо было рассказать о своих взаимоотношениях с бывшими друзьями Ялмара Шахта, финансового гения фюрера — Германа Абса, директора «Дойче банк», и со всей кликой западногерманских бизнесменов, столь же процветающих, как и скорбящих о «славном прошлом». В разговоре должны проскользнуть некоторые конкретные факты, касающиеся ХИАГ (международной организации бывших эсэсовцев), чтобы вызвать доверие бельгийца. Как крайнее средство, если он не решится сесть в машину и доехать до яхты, чтобы там пообедать, была предусмотрена вторая встреча. В этом случае шефу рексистов было бы вручено поддельное рекомендательное письмо, написанное от руки за подписью Эрика Кернмейера, неонацистского публициста, автора многочисленных писаний о «зверствах союзников» во время второй мировой войны.

— При установлении контакта с Хуаном Санчесом нужно быть очень осторожным, — убеждал я Алдуби. — Он по натуре подозрителен и злобен. Он завидует своему сообщнику Скорцени из-за его шумной светской жизни. Телохранитель Дегреля, франкист, должен, несомненно, известить политическую полицию Мадрида о визите в «Карлину».

Оказавшись на вашей яхте и получив сильное снотворное, Дегрель будет упакован в джутовый мешок и помещен в закоулок якорной камеры. В одиннадцать часов вечера яхта отплывет на «рыбалку»… В открытом море судно сменит флаг и устремится к французскому берегу в районе Коллиура. Бывшие участники Сопротивления французские каталонцы должны будут немедленно отвезти этот тюк в багажнике дипломатического «ситроена» на маленькую пограничную станцию на франко-бельгийской границе.

Я предусмотрел и такое: если испанская полиция поднимет тревогу, тюк будет перегружен в международных водах. Моя собственная яхта «Бриак», 15-метровое судно, выполнит эту задачу, перед тем как направиться на Сардинию. Вызванный условной радиограммой, канадский пилот, владелец двухмоторного самолета «бичкрафт», мог бы подняться со спортивного аэропорта, расположенного в Италии, и перелететь ночью в Бельгию.

Все было предусмотрено.

Я трижды виделся с Алдуби в его номере в отеле «Коммодор» на бульваре Османн. Мы провели в Париже несколько вечеров. Покупая карту Испании, он показал мне пачку 100-долларовых банкнот и толстую чековую книжку, однако из жилетного кармана вытаскивал французские деньги. Ночью в Сен-Жермен-де-Пре в кафе «Бонапарт» он вывалил свое состояние на круглый столик и предложил гарсону «не стесняться». На узких скамьях, обитых красным бархатом, на которых посетители сидели друг против друга, он громко разглагольствовал о своей роли исполнителя правосудия и необходимости «выкурить» важных военных преступников.

Мое беспокойство по поводу легкомысленного характера Цви возрастало. Мой старый друг, директор международного агентства печати, которому я его представил, сообщил мне по телефону с упреком, что Алдуби предложил ему за большую сумму «исключительный» репортаж о производстве в Израиле атомной бомбы и о сверхсекретных исследованиях, которые будто бы ведутся в пустыне Южно-Африканской Республики… Агентство, о котором идет речь, весьма компетентное в том, что касается проблем Ближнего Востока, считало, что это грандиозный блеф. Когда я сделал Цви выговор, он небрежно пожал плечами и обозвал меня «наивным человеком».

— Викто́р, — заявил он, по-свойски беря меня за рукав пиджака, — прости, но я не последую твоим советам. Сейчас 1961 год, и мы должны действовать новыми методами… Мне представили настоящих профессионалов, способных сделать куда больше, чем простые писаки вроде нас с тобой.

Два дня спустя, почти случайно встретив его в своем квартале, я еще раз убедился в своих подозрениях.