Мафия СС - [52]

В феврале 1944 года, после того как он едва не был захвачен в плен в Черкассах, Дегрель получил специальный отпуск, который провел во Франции… Сам Гиммлер поручил ему объединить на Западе сторонников нацистского порядка негерманского происхождения. Дегрель получил право говорить на равных с Лавалем, белый галстук которого так контрастировал с его темными политическими замыслами. Главарь рексистов уже имел в кармане приказ фюрера, только что переданный ему маршалом Моделем, согласно которому бельгийская территория, отвоеванная в ходе наступления Рундштедтом, перейдет под его управление.

Мечты Дегреля на его больничной койке оберегал целый отряд агентов, присланных из окружения Франко. Посольство США в Мадриде требовало, чтобы беглец оставался под «строгим медицинским надзором», опасаясь, что он отправится в Южную Америку. Франкистская же полиция безопасности со своей стороны побаивалась, как бы его не убили партизаны из числа испанских республиканцев. Франкистские пособники рексистов, обосновавшихся в Сан-Себастьяне, разработали тщательный план срочной эвакуации Дегреля.

Однако ничего не вышло. Послу Соединенных Штатов надоело преследовать преступника, который был объявлен «несчастным тяжелораненым». Дегрель, поднявшись на ноги в августе 1945 года, уже играл в госпитале… в футбол. «Чудесное выздоровление главаря рексистов заслуживает того, чтобы фигурировать в истории травматологии», — воскликнул в то время мой друг Губерт Халлин, представитель бельгийских участников Сопротивления. Через бельгийское посольство в Мадриде ими был передан объемистый том материалов о политических и уголовных преступлениях, совершенных Леоном Дегрелем. Я приведу из него несколько выдержек.

В декабре 1944 года, оказывая вооруженную поддержку наступлению Рундштедта в Арденнах, Дегрель расстрелял двадцать восемь участников Сопротивления в бельгийской деревушке Банд и еще четверых в Штейнбахе. 1 января 1943 года он подослал убийц из своей коллаборационистской организации к бургомистру одной из коммун в пригороде Брюсселя.

Летом 1944 года бригада «Валлония» под командованием Леона Дегреля состязалась в жестокости с регулярными войсками СС в районе Тарту. Старинный ганзейский городок и прилегающие к нему деревни испытали ужас, превосходивший тот, что наводили здесь тевтонские рыцари семь веков назад. В ярости от того, что ему приходилось постоянно спасаться бегством от русских, этот садист заставлял убивать сотни мирных граждан, вешая на деревьях вдоль пути своего отступления десятки молодых людей, заподозренных в сочувствии, партизанам и коммунистам. Большое число очевидцев, в частности из числа прибалтов, живущих в Западной Германии, заявило о своей готовности дать показания бельгийскому военному трибуналу, намеревавшемуся судить Дегреля.

В середине июня 1961 года я пригласил Цви выслушать мои основательно документированные соображения.

— В вашем проекте есть два слабых места: прежде всего, не рассчитывайте на какое-либо содействие со стороны бельгийских властей. Это было бы иллюзией. Прошло шестнадцать лет, и многое изменилось. Кроме того, вы придаете слишком большое значение роли Дегреля в международной сети уцелевших эсэсовцев. Совершенно очевидно, что не он осуществляет постоянную связь с Борманом. Скорее это генерал СС Дорман, который настолько скрытно живет в Сантандере, что всегда отказывал в интервью даже «симпатизирующим» журналистам… Не рассчитывайте также на помощь со стороны американского журнала «Лук».

Я открыл папку с документами и протянул ему две большие фотографии:

— Вот два совсем недавних снимка Дегреля. Он очень изменился с тех пор, как живет в изгнании… Вы бы его вряд ли узнали. Мне их доставил английский журналист. На увеличенной, но очень четкой фотографии, которая у вас в руках, Дегрель стоит рядом с бывшим сотрудником-хорватом, которого легко узнать по его маленькой черной шапочке. Дегрель с руками, скрещенными на груди, кажется мрачным в своем темном костюме. Это фото сделано в мае 1958 года по случаю поминальной мессы в годовщину смерти Гитлера, которая состоялась в церкви Сан-Ильдефонсо в Мадриде. По окончании церковной церемонии ветераны из «голубой дивизии» и молодые испанцы с золотыми значками свастики в петлицах запели гимн фалангистов.

— Браво, — воскликнул Алдуби. — Мне же после посещения шести крупных фотоагентств удалось достать только клише 1943 года. Какой же у вас план?

— Единственная возможность схватить Дегреля — это выманить его на побережье с помощью тонкой хитрости, такой, чтобы, черт возьми, комар носа не подточил. Я возвращаюсь с юга Франции, где установил кое-какие полезные связи…

Серые глаза Алдуби смотрели на меня с ребяческим вниманием. Он закурил сигару, явно воображая себя на первых страницах сотен крупных газет.

Мой план, как я полагал, был достаточно изобретательным. Команда Алдуби должна была выбрать порт стоянки: Альмерия, Аликанте или Пальма-де-Мальорка. Предпочтительнее на Средиземноморском побережье, чтобы поставить там на якорь судно для увеселительных прогулок, снабженное мощным мотором. После того как я посвятил в дело одного канадского моряка, специалиста по «торговле блондинками» в Западном Средиземноморье, который оказался в затруднительном положении из-за таможенного досмотра, я нашел наконец нужного человека: капитан В., англичанин, с розовым и свежим лицом, окутанный клубами дыма от табака «Данхилл».