Мафия ФИФА. Футбол вне закона - [46]

Все верно, Блаттера нет в числе тех, кто принимал взятки. Его имя не отмечено ни в одном документе – из тех, что имеются в распоряжении. Правда, по делу ISL подавляющее большинство фирм, принимавших деньги, остается в тени. Хотя в деле о коррупции есть не только принимающая сторона. В заявлении коллег по президиуму от 2002 года Блаттер ни разу не выступил в роли берущего, он лишь раздавал – без каких-либо вразумительных мотивов. Он президент с правом единоличной подписи и может не давать объяснений произведенным выплатам. И в то же время он агрессивно реагирует на любую попытку проникнуть в его финансовый мир.

Позднее прокурор Хубманн отзывается о прекращении разбирательства несколько отстраненно. Он поясняет, что никогда не говорил, будто все обвинения безосновательны. Некоторые из них голословны, в других случаях доказательная база была недостаточна, «чтобы продолжать дело». Он заявляет британскому журналисту Дженнингсу: «Я не приходил к заключению, что господин Блаттер невиновен. Он невиновен по определенным делам. Но это не значит, что ничего такого не случилось. Это значит лишь, что доказательств недостаточно».

Еще в мае 2002 года Блаттер назначил команду по уточнению обвинений в адрес генерального секретаря, чтобы «представить футбольному миру и членам ФИФА […] верные цифры и факты». В 33-страничном документе приводится не только версия Блаттера по обвинениям, но и множество ошибок Зен-Руффинена – так что удивительно, почему генерального секретаря до сих пор не уволили. В своем досье Зен-Руффинен ограничивается лишь упреками: «Да, я вмешивался в оперативную деятельность ФИФА. Во многих случаях я был вынужден брать на себя ответственность, как президент, в интересах футбола и наших федераций». Он исполнял якобы возложенные на него исполнительным комитетом «обязанности» и оптимально разрешил вопросы по банкротству. Смелое заявление, после того как большая часть исполнительного комитета только что подала на него жалобу {29}. И даже такого верного соратника, как Чак Блейзер, возмутило его самовольство.

Стратегия, к которой прибегает Блаттер, чтобы отделаться от обвинений, проявляется в следующем. Он напоминает, что свою лепту в дело внес каждый, в данном случае генеральный секретарь. Он «забывает в своем заявлении, что подписанные им протоколы являются постановлениями, от которых нельзя избавиться, вменив их в вину президенту».

Примечательная манера опровергать обвинения: назвался груздем – полезай в кузов. Применяются и более жесткие приемы: «Письменные заявления в финансовый комитет являются для представителей руководства, таких как генеральный секретарь, уголовно-правовыми документами. Генеральный секретарь подписывал их». Но он все равно показал, что «не знает или не понимает взаимосвязей в некоторых делах, особенно в экономической сфере».

Затем критике подвергается досье Зен-Руффинена. Нет никаких «новых внутренних организаций», правящая команда лишь «способствует внутреннему обмену данными и скорейшему решению проблем». Предположение, что правящая команда подрывает деятельность президиума, ошибочно. Нанят лишь новый советник по вопросам маркетинга, Тоньони. А McKinsey, где работает любимый племянник? Наглая ложь: Блаттер никогда не нанимал McKinsey, это сделал финансовый комитет. Что по факту ничем не отличается – ведь финансовый комитет состоит из верных последователей, таких как Грондона, Уорнер и бин Хаммам. А Платини, Шампань? О последнем он совсем позабыл, а второй принят в организацию, и кандидатура его «одобрена генеральным секретарем». Возможно. Но как это объясняет роль Шампаня в тайном совете Блаттера? Оба как раз вернулись из турне, в рамках ожесточенной предвыборной борьбы, по Африке – родному континенту противника Блаттера. Что там понадобилось Шампаню, ответственному за внутреннюю коммуникацию в кампании Блаттера?

По поводу разорения ISL Блаттер нагло заявляет, что возложенные на него исполкомом полномочия по поддержке банкрота по-прежнему в силе. Более резкого противоречия с заявлением оппозиции быть просто не может. Таким же образом было принято финансовым комитетом и одобрено правлением решение о секьюритизации.

Ключевое значение имеет заявление Блаттера относительно превышения полномочий – оно выявляет его самооценку и стремление к власти. «Все упомянутые положения были подготовлены соответствующими инстанциями и письменно одобрены президентом. Президент ФИФА обладает правом единоличной подписи». Минутку. Если президент обладает правом единоличной подписи, то все, что он подписывает, в порядке вещей? То есть он может построить себе или своему приятелю дом на средства ФИФА, купить яхту или замок только потому, что обладает правом единоличной подписи? Главное, что это помечено в бухгалтерских книгах: «Кроме того, все случаи в установленном порядке занесены в бухгалтерские книги». Тогда все в порядке.

По словам Блаттера, не обосновано и обвинение Зен-Руффинена в злоупотреблении проектом Goal. Это находится «в ведении генерального секретаря», но проявилось только спустя двенадцать месяцев в «безнадежном состоянии». Остается неупомянутым, что начиная с 2000 года с проектом Goal возятся племянник и люди из McKinsey – и за это из месяца в месяц присылают внушительные счета. Не бездельнику и генеральному секретарю, а дяде и президенту.