Мафия ФИФА. Футбол вне закона - [31]

Вплоть до самого голосования в ход идут любые ухищрения. Президенту федерации Гаити Жану Мари Киссу из-за нехватки денег пришлось отказаться от поездки в Париж, где он собирался проголосовать за Юханссона. Но голос Гаити не пропал. Ассистент Блаттера Джек Уорнер обрабатывает его в пользу Блаттера, усадив на место Гаити своего личного помощника, Невиля Фергюсона из Тринидада – и тот участвует в голосовании. В протоколе конгресса ФИФА Фергюсон значится как делегат от Гаити, на официальной видеозаписи видно, как он голосует. Так что результаты выборов вполне можно оспорить, они были нелегитимны. Это и есть те самые разоблачения, которыми Уорнер грозился Блаттеру после разрыва? Это ли часть того самого «цунами»?

Блаттер и его сторонники отделываются от всех провокационных вопросов. Бин Хаммам также опровергает все обвинения в коррупции. По его словам, это результат лишь четко организованной работы. Бин Хаммам попадает в финансовый комитет Блаттера и руководит новой программой развития Goal. Как следует из бумаг, это целесообразное назначение. Но де-факто, помимо добродетели, которую оно позволяет расточать, это еще и орудие власти для верхушки ФИФА.

Зепп Блаттер принимает новый чин. Рассыльный из Фиспа выбивается на самый верх! Даже старый покровитель Авеланж теперь обращается к нему иначе. «Мой сын» теперь становится «моим младшим братом». И в тот же вечер после грязных выборов Йозеф Авеланж-младший заселяется в свой президентский номер.

Первый среди равных

Пропавшие акты и теневой кабинет

Новый президент не доверяет своим старым сотрудникам. Уже 18 сентября 1998 года на заседании совета директоров он строго-настрого запрещает пользоваться мобильными телефонами в зданиях ФИФА. Звонить разрешено только по официальным линиям ФИФА. Однако они могут прослушиваться, как утверждают бывалые работники. Потребность Блаттера в безопасности велика и имеет глубокие корни: учение в тайных деловых кругах Хорста Дасслера, опасная борьба с Авеланжем, нарастающее противостояние с УЕФА, махинации в торговле правами, которые неизменно достаются ISL, подставные фирмы в Аппенцелле. Следуя принципу «Всегда будь начеку; чем раньше угадаешь ход противника, тем больше шансов на победу» {1}, Блаттер подозревает СМИ, нанимает советников и информаторов. Что он говорил о себе? «Мне нравится шпионаж, это в какой-то мере часть моей профессии». Примечательно его стремление отгородить весь президентский кабинет – не только от общественности, но и внутри ФИФА, и от аудиторов. Теперь в штаб-квартире в Цюрихе все решается с глазу на глаз. Образуются враждующие фракции.

В первые годы своего правления Блаттер постепенно создает нечто вроде параллельного правительства, названного внутри ФИФА правящей командой. УЕФА под руководством Юханссона наращивает давление, вскоре Блаттер и в собственной штаб-квартире чувствует сопротивление со стороны Мишеля Зен-Руффинена. Он всюду видит предателей, врагов и ловушки. Они нацелились на его тайную финансовую политику, область, в которой покоятся орудия по завоеванию и удержанию власти. Теперь Блаттер почетный президент, и сразу после вступления в должность, в сентябре 1998 года, финансовый комитет постановляет, что доходы президента могут контролировать лишь глава комитета Хулио Грондона и вице-президент Джек Уорнер, которым особенно часто приходится опровергать обвинения в коррупции. Это самые близкие из его доверенных, наряду с бин Хаммамом, который вошел в финансовое управление ФИФА. Через тринадцать лет, после ссоры с Блаттером, Уорнер говорит, что ему ни разу не довелось увидеть или узнать, сколько же президент получает в действительности; он не знает ни о размерах зарплаты, ни о бонусах. Уорнер полагает, что о доходах Блаттера известно одному лишь Грондоне. Во всяком случае, никому еще не удалось оценить его финансовую машину непредвзятым взглядом. Блаттер бурно реагирует на любые попытки проникнуть в финансовые дела президентского кабинета – иногда прибегая к подлым приемам.

Кроме того, теперь ФИФА вынуждена распрощаться со своей излюбленной системой управления. Плюс ко всему прочему, после перехода от небольшой аудиторской конторы Sutter Kontroll AG к международной корпорации KPMG, финансовый учет ФИФА находится в бедственном положении. Аудитор Суттер, к слову, через любительский клуб был связан с финансовым директором ФИФА Эрвином Шмидом и, следовательно, был вовлечен в деловые отношения с контролирующими лицами. Теперь, после этой перемены, новый аудитор KPMG требует передачи всех актов и документов. Ничего не происходит. Но когда налоговое управление является с проверкой в ФИФА, новому руководителю отдела кадров Майклу Шеллхарту предстоит разыскать необходимые бумаги от 1998 года и ранее. Выясняется, что документов нет ни в ФИФА, ни в KPMG. От Суттера Шеллхарт узнает, что у них документов тоже нет. Затем происходит разговор с их делопроизводителем Паоло К. В июне 2000 года Шеллхарт потрясенно отмечает, «что в фирме Суттера должно было находиться еще порядка 30 (!!) подшивок». Он требует от Суттера вернуть все документы. Тот отдает ФИФА три папки и утверждает, что больше у них ничего нет. Однако Шеллхарт узнает, что «данных должно быть куда больше». Повторный запрос господину К. показал, что у Суттера должно оставаться еще, по меньшей мере, 20 подшивок. Последовал очередной «запрос в резкой форме». В этот раз Суттер соглашается, что остальные документы могли изъять. Это, сетует Шеллхарт, «катастрофическое положение». Делать заключения на основании этих данных и, соответственно, проводить контроль чрезвычайно трудно, если вообще возможно. Сие подтвердил и господин К. из KPMG. Кроме того, недоставало налоговых деклараций, необходимых для ревизии.