Мафия ФИФА. Футбол вне закона - [113]

В случае с Россией и Катаром подопечные Блаттера избрали таких организаторов, у которых с подобными обязательствами трудностей возникает меньше, чем у других кандидатов, и чья экономическая политика не так однозначна, как у их конкурентов. Как утверждают за кулисами, соглашение с победителями было достигнуто примерно за три недели до голосования. В ту триумфальную ночь Владимир Путин предпринимает довольно ловкий ход. В то время как главы государств с четырех континентов раскланиваются перед избирателями ФИФА, он демонстративно остается в Москве. Но после церемонии, как только проигравшие расходятся по своим отелям, российский президент садится в самолет и в десять часов вечера в одиночестве выступает на сцене ФИФА. Он рассказывает представителям прессы о своем детстве, о футболе и обнадеживающих «золотовалютных резервах на 500 миллиардов долларов», имеющихся в запасе у России. На голосование он не явился только из уважения к ФИФА, на которую другие стороны несправедливо оказывали давление.

Работу британских журналистов можно рассматривать в том же ключе, в каком относится к ней Путин, самый могущественный спортивный политик своего времени. Когда он на глазах мировой прессы берет обязательство с Романа Абрамовича, владельца английского ФК «Челси», это выглядит весьма странно. Окруженный телохранителями олигарх кивает усердно, точно школьник, когда Путин призывает его финансово поддержать ЧМ. Но, что касается обязательств перед ФИФА, Россия берет на себя исполнение таких обязательств, какие в истинно демократических странах выполнить и вовсе невозможно. В начале 2012 года Блаттер с восторгом встретил решение Путина о том, что в 2018 году все иностранные болельщики могут попасть в страну без визы, если на паспортном контроле представят подлинные билеты {10}. Спустя несколько недель Путин по итогам спорных выборов вновь становится формальным президентом России.

Братская вражда

После того голосования в футбольном мире царит оживление. В середине марта 2011 года Мухаммед бин Хаммам выдвигает свою кандидатуру на пост президента ФИФА. Он заявляет, что Блаттер до последнего пытался помешать этому, в том числе с помощью эмира. Теперь в ход идут все средства. Бин Хаммам безжалостно атакует «брата Зеппа». Он честно признается, что во время предыдущих выборов использовал для поддержки Блаттера немало собственных средств и связей в Африке и Азии. Блаттер на 100 процентов зависел от него. И потому бин Хаммам предостерегает, чтобы тот во время предвыборной гонки не прибегал к финансам и персоналу ФИФА: частное лоббирование с использованием средств федерации строго запрещено {11}.

Бин Хаммам жалуется, что сегодня ФИФА, «особенно в глазах общественности и СМИ, считается коррумпированной организацией. Блаттер уже не в состоянии отстоять репутацию ФИФА. Наоборот, чем больше он заговаривает о ФИФА, тем больше людей переходят в оппозицию». А бин Хаммам далеко не легковес. Газета Arabian Business называет его третьим по степени влиятельности арабом, что на один пункт выше правителя Катара {12}. Оказанная честь несколько завышена, хоть эти двое и дружат с юных лет.

Соперники летают по миру, жмут руки, произносят речи, создают альянсы. Бин Хаммам приводит в готовность своих африканских и азиатских последователей. Он тот, кто в течение многих лет руководит проектом помощи Goal, может рассчитывать на голоса половины из них. Зато Европа под руководством Платини в большинстве своем на стороне Блаттера. Весьма демонстративно об этом заявляет НФС: там кандидата из Катара даже не удостаивают аудиенцией. Подобные ходы на руку Блаттеру. Англия честно приглашает обоих претендентов.

Блаттер находится под давлением. Южная Америка колеблется, хотя Авеланж в свои 95 лет прибывает в штаб-квартиру ФИФА, чтобы задействовать старые связи. Часть Южной Америки перешла на сторону противника – в первую очередь Рикардо Тейшейры. О том, какого он придерживается курса, мир узнает от его одиннадцатилетней дочери. На неделе конгресса в Цюрихе Тейшейру сопровождает журналистка бразильского издания, ему необходимо поднять репутацию у себя на родине. Журналистка изящно описывает происходящее, когда во время ужина в одном из ресторанов Цюриха Тейшейра после ухода бин Хаммама утверждает, что «всегда был на стороне Блаттера». «Его дочь Антония, которая лакомилась картофелем фри, в полном недоумении взглянула на отца: «Но ты ведь хотел, чтобы победил бин Хаммам?» – говорит дочка. Тейшейра быстро запустил правую руку под стол. Он хотел сделать все незаметно, но дочь вскрикнула: «Ай, ты чего щиплешься!» После этого наступило неловкое молчание» {13}.

Оба кандидата четко понимают, что все находится в руках Джека Уорнера. КОНКАКАФ с ее 35 голосами будет иметь решающее значение. Кто добьется здесь большинства, тот и станет президентом.

В дело включаются осведомители и профессиональные агенты. Они являются непосредственными участниками событий, все-таки большинство представителей тесного мира футбольной политики как-то между собой связаны и зачастую не знают, кто и на кого работает. Информация в спортивной политике решает все. К примеру, за несколько лет до спаренного присуждения ЧМ некоторые из приближенных Блаттера вдруг покинули штаб-квартиру ФИФА и стали советниками в различных заявочных комитетах. Бывший глава отдела СМИ Маркус Зиглер работает сначала в Англии, потом в России. Его коллега Андреас Херрен входит в российский заявочный комитет. Мастер медиаманипуляций Петер Харгитей сначала благодетельствует англичан, затем неудачливых австралийцев, а также бывает в Катаре. Тот, кому известна стратегия конкурентов, кто знает, на чьи голоса они рассчитывают и кого относят к главным противникам, тому не составит труда просчитать тенденции, повлиять на решения и оказать воздействие на сомневающихся или отступников.