Маджонг - [6]

Но особый кайф Женя ловил, разглядывая странствующих соотечественников. К ним относил он всех, кто прежде населял огромный и неустроенный Союз, — общих повадок у нас осталось куда больше, чем добавилось различий. И потом, чужая среда объединяет. Высокомерные и заносчивые отечественные миллионеры за границей вдруг становятся обычными людьми. Пробегая мимо львов на Гран-Плас в Брюсселе, можно случайно наступить на ногу какому-нибудь селитренному барону, растерянно топчущемуся в окружении семейства, извиниться и в ответ получить счастливую улыбку: «Вы говорите по-русски?! Боже мой, объясните, где этот чертов Манекен-Пис. Дети так хотели на него посмотреть». Живой человек, кто бы мог подумать?! Словно и не он буквально накануне, игнорируя все светофоры, проносился в бронированном «мерседесе» по Обуховскому шоссе. Словно не его охрана рвет в клочья каждого, кто без разрешения приблизился к хозяину.

Рудокопову, безуспешно пытавшуюся выудить из банкомата свои деньги, Женя заметил не сразу. А заметив, не узнал и еще долго разглядывал, как стройная бизнес-леди, по виду — менеджер среднего звена какого-нибудь транснационального концерна, исполняет ритуальный танец у невысокого металлического ящика. Сперва она танцевала одна, потом взяла в партнеры человека в униформе, но тот, исполнив три с половиной па, оставил ее солировать. Дама куда-то звонила, но было видно, что звонками в этой ситуации не помочь, и наконец, она села прямо там, где стояла, — возле банкомата — на небольшую кожаную сумку с выдвижной металлической ручкой. Вот тут, по тому, как она сидела, подперев рукой голову, не зная, как быть, куда идти и что делать, Женя признал в ней свою.

«Сюда бы Васнецова, — подумал он, — и была бы нам еще одна «Аленушка». В следующее мгновение Женя понял, что это Рудокопова.

— Что, банкомат бастует? — минуту спустя поинтересовался у нее Женя.

— Карточки не принимает, гад.

— И что говорит обслуга?

— А ничего не говорит. Говорит, чтобы в свой банк обращалась.

— Понятно. А «свой банк» — в Киеве?

Рудокопова поднялась с сумки и хмуро посмотрела на Женю:

— Мы знакомы?

— Можно считать, что нет.

— А как еще можно считать?

— Можно — что да.

— Тогда напомните. Я вас не узнаю.

— Ну, еще бы. Полгода назад в «Оранжерее» отмечали начало вашего компьютерного бизнеса.

— Не совсем начало. Но допустим. И что же?

— Я вам крутящуюся Бессарабку показывал. Если, конечно, помните.

— Че-ерт! — засмеялась вдруг Рудокопова. — Я не знала, что этот бред не мог мне самой прийти в голову! Она у меня потом целый день, то есть всю ночь крутилась. Я спать не могла. Насилу прошло. Мне друзья даже фотографию потом подарили, на ней Бессарабка — вид сверху. Не из какого-то окна, а с вертолета. Она, кстати, совсем не круглая, у нее только два угла срезаны.

— Надо же, — удивленно качнул головой Женя. — Я ведь просто пошутил.

— Шутник. Думать надо, когда с женщиной шутите.

— Хорошо, — с готовностью пообещал Женя, — буду думать. А вы сейчас в город или дальше?

— Я сейчас сижу на чемодане и лапу сосу. Банкомат не принимает ни одну из трех карточек. Такого со мной еще не было! И машину не прислали. Почему нет машины — непонятно, связаться я могу только с Киевом, но и они оттуда на нужных немцев выйти не могут.

— А куда ехать — знаете?

— Конечно, знаю. Вы уж за полную-то дуру меня не принимайте. У меня номер в «Маритим».

— Так возьмите такси, их тут полно.

— Я же объясняю вам, у меня наличными от силы пара евро, и те — мелкой мелочью. Понятно?

— А-а… То есть денег нет никаких вообще. Ну, тогда могу вам одолжить сотню.

— Сто евро?

— На такси хватит, а дальше, думаю, разберетесь.

— Сто евро, — повторила Рудокопова. — Пожалуй, они и правда решат проблему.

— Держите, — Женя протянул ей две розовые бумажки. — Дома вернете.

— Уж в этом можете не сомневаться, — улыбнулась Рудокопова.

— Ну что, тогда — по пиву, и поехали.

— Я лучше чаю. Че-ерт! Вы меня здорово выручили. Даже не знаю, сколько бы пришлось тут торчать без денег. — Они устроились за столиком того же кафе, где перед этим Женя сидел один. — Вы тоже сейчас во Франкфурт?

— Да нет. Жду самолет. Через два часа улетаю на Кипр.

— Отдыхать?

— Работать. Японцы представляют новые телевизоры, ну и позвали.

Рудокоповой принесли чай. Жене — пиво.

— Как хорошо-о, — протянула Рудокопова, сделав несколько глотков. — У меня даже в горле пересохло от всего этого. Чтобы посреди Европы и без денег — такого еще никогда не случалось. Даже в девяностом, когда первый раз летела в Италию, а с работой там еще ничего не было известно, и то. Да-а, — покачала она головой, — я уже успела забыть, как это, когда денег нет.

— Такие вещи быстро забываются, но и вспоминаются легко, — кивнул головой Женя.

— Вы думаете?

— Я знаю.

— Откуда? — подняла на него глаза Рудокопова.

— Да-а. Неважно, — замялся Женя. — За друзьями наблюдал.

— За друзьями? Вы ведь журналист? Журфак заканчивали? — Женя вдруг почувствовал хватку Рудокоповой. Он понял, что теперь она не успокоится, пока не выспросит о нем все.

— Боже упаси, — деланно ужаснулся Женя. — Только не журфак.

— Не журфак? Тогда что?

— Образование тут ни при чем. Журналистами кто угодно становится, и часто совсем случайно. Мы с приятелем, например, торговали компьютерами. Фирма маленькая, конкурентов море, и, чтобы экономить на рекламе, я писал обзорные статьи: что почем на украинском рынке компьютеров. Хотя какой тогда был рынок? Я писал под псевдонимом, даже под несколькими.