Мадонна Семи Холмов - [2]

Но он всегда будет помнить ее, потому что часть ее живет в их мальчиках, и она сохранит свой прекрасный дом, который он ей подарил. В таких домах жили самые благородные римские семейства, и ей это ужасно импонировало. Ей нравилось принимать гостей в главной комнате, белые стены которой она украсила гобеленами и картинами, потому что ей хотелось сделать свой дом таким же пышным, как обиталища великих семей – Орсини и Колонна. Возлюбленный ее не скупился и преподнес ей множество щедрых даров, помимо гобеленов и картин у нее были драгоценности, прекрасная мебель, орнаменты из порфира и мрамора и – самое для нее ценное – ее креденца, большой сундук, где она хранила майолику, золотые и серебряные кубки и бокалы. Креденца была символом общественного положения, и каждый раз, когда Ваноцца глядела на нее, глаза ее загорались от радости. Она любила бродить по своему прекрасному дому, трогать свои прекрасные вещи, и в этой прохладной тиши, огражденная от городского шума толстыми стенами, говорила себе: ей повезло, она может считать себя счастливой женщиной, ибо Родриго Борджа вошел в ее жизнь и возжелал ее.

Ваноцца не была простушкой, она понимала, что сокровища, дарованные ей Родриго, не идут ни в какое сравнение с сокровищами, которые она преподнесла ему.

Схватки стали еще чаще, еще продолжительнее. Дитя торопилось появиться на свет.

А в другом крыле замка Субиако ждал вестей кардинал. Его апартаменты находились вдали от апартаментов возлюбленной, потому что он не хотел расстраиваться из-за ее криков, ему не хотелось думать о ее страданиях, он желал видеть ее только такой, какой она всегда старалась быть в его присутствии: красивой, веселой, полной жизни. Такой, каким был он сам. В родах Ваноцца могла выглядеть уродливой и несчастной, а он предпочитал помнить ее красавицей, потому что был из тех мужчин, которые терпеть не могут всякие страдания и неудобства.

Так что лучше уж забраться куда-нибудь подальше и терпеливо ждать, пока кто-нибудь не придет и не сообщит, что ребенок уже рожден.

Он отвернулся от алтаря, перед которым преклонил колена. Свет неугасимой лампады, теплившийся у скульптурных изображений и портретов святых, упал вдруг на строгий лик Мадонны, и ему показалось, что он заметил в ее глазах упрек. Мог ли он, один из могущественнейших кардиналов, молиться за счастливое рождение дитяти, которого он не имел права зачинать? Смеет ли он ждать от Мадонны милости, дарует ли она ему еще одного прекрасного здорового сына, если он, сам сын церкви, нарушил обет безбрачия?

Это была очень неприятная мысль, а Родриго старался не думать о неприятном, поэтому он отвернулся от алтаря и вместо этого принялся глядеть на изображение щиплющего траву быка: оно всегда навевало на него самые приятные мысли. Бык был гербом рода Борджа и в один прекрасный день, как твердо решил Родриго, станет одним из самых грозных и почитаемых в Италии символов.

О да, хорошо смотреть на быка – это мощное создание сейчас мирно пасется, но в любой миг оно способно продемонстрировать всем свою неукротимую ярость и силу. И настанет день, думал кардинал, когда ему покорится вся Италия, ибо мечтой Родриго было сделать Италию единой, но под дланью кого-то из Борджа. Еще один Папа из рода Борджа? А почему бы и нет? Ватикан был центром католического мира, следовательно, Ватикан и должен объединить страну, потому что в целостности сила, а кто более других способен править объединенной Италией, как не Папа? Но пока он еще не стал Папой, и у него были сильные враги, способные воспрепятствовать восхождению на престол. Но это не важно. Он достигнет своей цели, как достиг ее его дядя Альфонсо, ставший Папой Каликстом III.

Каликст был человеком мудрым, он понимал, что сила семьи в ее молодом поколении. Вот почему он усыновил Родриго и его брата Педро Луиса (в честь которого был назван старший сын Ваноццы), вот почему он сделал их такими богатыми и такими могущественными.

Родриго довольно улыбнулся: ему-то не надо никого усыновлять, у него есть собственные дети. Сыновья. Но и против дочерей он тоже ничего не имеет. Дочери тоже полезны: их можно отдавать замуж и тем самым присоединять к роду Борджа другие славные фамилии, однако сыновья – вот что необходимо людям, пекущимся о будущем, и, спасибо всем святым, сыновья у него есть, за что он всегда будет благодарен той женщине, которая рожала сейчас здесь, в его замке. Педро Луис обеспечит своему отцу благосклонность Испании, удалой Джованни – ему, самому любимому из сыновей, Родриго уготовил наиболее блистательное будущее – станет командующим армиями Борджа, а Чезаре, этот юный бездельник (Родриго улыбнулся, вспомнив младшенького, ужасного упрямца и задиру), станет священнослужителем, потому что если род Борджа выполнит то, что предначертал ему Родриго, одному из них придется взять в свои руки Ватикан. Следовательно, юному Чезаре суждено унаследовать от отца папский престол.

Родриго пожал плечами и снова улыбнулся своим мыслям: он-то ведь еще не добился того, что запланировал, но добьется этого, обязательно. Улыбка на мгновение сошла с его лица и на столь же короткое мгновение приоткрылось то, что пряталось за приятной внешностью: железная воля.