Мадина - [4]

Мадину отец тоже не раз брал с собой в горы ворошить сено, и теперь, слушая брата, она живо представила себе знакомую картину: отец рубит деревце, складывает на его ветвях аккуратную копенку, берется за основание ствола и, сильно откинувшись назад, подпирая собой копну и с видимым усилием тормозя ее скольжение вниз, осторожно спускается по крутой каменистой ложбине.

      Из- под его цепких, сильных ног то и дело срываются камни и устремляются вниз, и долго еще не затихает поднятый ими шум, гулким многоголосым эхом раздаваясь в горах. . .

      В такие минуты ее всегда охватывал ужас от мысли, что отец не сможет удержать копну и она вот- вот опрокинет его, увлечет вниз, вслед за камнями.

      От этого воспоминания Мадине стало не по себе, она поднялась:

      - Пошли, Мустик. Нани дважды звала нас.

      Мустафа, весело насвистывая, последовал за сестрой. Он был доволен, что сенокос завершен и остаток каникул сможет провести с друзьями.

      Забравшись в постель, Мадина с удовольствием вытянула усталое тело и, прежде чем уснуть, как обычно принялась перебирать в памяти события минувшего дня. Она наслаждалась сознанием своей победы. Не терпелось с кем- то еще поделиться радостью. И тут подумала об Ибрагиме, о котором в пылу вступительных страстей вспоминала не часто. Попыталась представить, какое впечатление на него произведет известие о ее поступлении.

      Познакомились они позапрошлым летом. В тот памятный день Мадина сидела у своей троюродной сестры Лиды и старательно подбирала новую мелодию на большой старинной гармони с выцветшей и облупившейся местами краской, с обитыми углами.

Гармонь эта бережно хранилась в семье, несмотря на столь неказистый вид: с ней было связано много приятных, дорогих сердцу воспоминаний о далекой молодости Фатимы - матери Лиды.

      Женщины и по сей день частенько вспоминают, что ни одна девушка не могла сравниться с ней в искусстве игры и ни один ловзар в округе не проходил без ее участия. За Фатимой иногда приезжали даже из отдаленных аулов - так звенела слава о ней, способной играть всю ночь напролет.

      Этому своему искусству Фатима была обязана тем, что, обладая самой заурядной внешностью, сумела очаровать лихого джигита - красавца, стать женой которого сочла бы за честь лучшая из красавиц Ингушетии.

      Чтобы заинтересовать дочь, Фатима купила ей новенькую, сверкающую рубиновым перламутром Казань. Однако нарядный внешний вид новой гармони оказался ее единственным преимуществом перед старушкой.

      А от врожденного равнодушия к игре Лиду не в силах была излечить даже превосходная во всех отношениях гармонь.

      Вот и тогда она пропадала где- то во дворе, в то время как Мадина тщательно отрабатывала мелодию. И, наконец, вошла в сопровождении высокого статного парня, который по- свойски улыбнулся юной гармонистке:

      - Добрый вечер! Так что будем танцевать? . .

      Мадина от неожиданности вскочила, вся вспыхнув, поставила гармонь.

      - Чего испугалась? Это же наш Ибрагим! Между прочим, он и твой родственник. И очень плохо, что ты своих родственников не знаешь - укорила Лида.

      - В том, что я его не знаю, не моя вина. Видно, такой уж он хороший родственник, раз мы с ним до сих пор не знакомы.

      - Я постараюсь наверстать упущенное. - Ибрагим прошел к столу, сел. - Садитесь. Сыграй нам что- нибудь, - дружески обратился он к стоявшей уже у порога Мадине. Но та, попрощавшись, ушла.

      С того дня Мадина не раз встречалась с Ибрагимом в доме Лиды, где иногда собирались под вечер одноклассницы с подругами, среди которых частенько бывали и Наташа с Валей, одноклассницей Лиды, и устраивали нечто вроде вечеринок. Фатима, женщина веселого нрава, с явной претензией на современность, поощряла эти невинные увеселения девушек, всячески добивалась их раскованности. А при соответствующем настроении пускалась в красочные пространные рассказы- воспоминания о далеком времени своей молодости, о курьезах, случавшихся во время шуточного сватовства, которое устраивалось в перерывах между танцами и где парни и девушки состязались в остроумии и находчивости, изощряясь в пикировке.

      Девки с превеликим удовольствием слушали ее, смеялись, а оставшись одни, тотчас же, озорничая, затевали забавную инсценировку.

Несколько девушек облачались в мужские костюмы- в ход шла одежда рослых отца и брата Лиды, в которой девки тонули- рисовали себе усы и с потешной важностью усаживались в ряд напротив выстроившихся у стены остальных девушек, с трудом превозмогающих смех.

И начиналось сватовство, во время которого комично разыгрывались услышанные от Фатимы случаи, сцены. Сватовство это то и дело прерывалось взрывами смеха, причиной которого чаще бывали не выдержавшие роли парни.

Потом начинались танцы, и каждая пара стремилась превзойти другую. Гармонисткой неизменно бывала Мадина, а дирижировала всем спектаклем Лида.

Не отставали от подруг и Наташа с Валей, которые танцевали своеобразно, подчас делая несвойственные национальному танцу движения, чем вызывали общий смех и возгласы: Опять с русским акцентом танцуете! . .