Made in Poland - [11]

Богусь. Нет.

Виктор. Последняя. (Глотнув еще пива.) «Что нужно, чтоб воскреснуть вновь, когда рассеют твои кости белые и вспомнятся твои поступки смелые?»

Богусь. Любовь.

Виктор. Откуда ты знаешь?

Богусь. Подходило по смыслу. Кто это написал?

Виктор. Броневский. Владислав Броневский. Ты когда-нибудь о нем слышал?

Богусь. Да, он написал «До-о-ожди-и-и бе-е-еспокойные-е-е».

Виктор допивает свое пиво.

Богусь. Шучу. Знаю я его, в школе проходили. Отстой.

Виктор. Ты знаешь только то, что вы проходили. Броневский — великий поэт. Единственный мужик среди польских поэтов XX века. Остальные — просто онанисты.

Богусь. Так он же комунякой был. Вроде партию прославлял. Это же трубень просто.

Виктор. Да, он заблуждался, ошибался, как любой мужик. Но и боролся как настоящий мужик. И за свои ошибки заплатил сполна. Ошибался, бросал вызов, пил и боролся. Он жил. А посмотри на себя — разве ты живешь? Разве это жизнь? А ты знаешь, что в этой стране есть места, где нет многоэтажек? Можешь себе это представить? Ты когда-нибудь видел дом, обыкновенный небольшой дом. Четыре стены, второй этаж, труба? Видел такой дом, придурок? А ты когда-нибудь терял дом? (Немного помолчав.) А я потерял…

Богусь. Нечего меня оскорблять.

Виктор. Прости, Богусь. Я только хотел сказать, что где-то есть другой мир, другая жизнь. Когда-нибудь ты и сам в этом убедишься. Главное, чтоб не было поздно… Будешь еще?

Виктор смотрит на почти полную кружку Богуся, идет к стойке, что-то говорит Хеленке — та отрицательно мотает головой — и возвращается к столу.

Виктор. Ну что, будешь?

Богусь. Мне не нравится.

Виктор(берет кружку Богуся и мигом ее опустошает). Пойду еще одно возьму. (Берет кружки и несет к стойке.) Пани Хеленка — еще два. Для паренька.

Хеленка. Я все видела, пан Виктор, вы сами все выпили.

Виктор. А сейчас он выпьет, ну. Он немного стесняется, вот я ему и показал.

Хеленка. Кемпинский…

Виктор. Да пошел он на хрен, мясник этот… Еще два, пожалуйста.

Хеленка. Не могу. А если что-нибудь случится…

Виктор. Ничего не… Ну что может случиться, пани Хеленка? Еще два. Мне и парню.

Хеленка. Не знаю…

Виктор. Два пива. Быстро!

Хеленка колеблется, но все-таки наливает две кружки.

Виктор(платит и идет к Богусю). Вот зануда. Выпьешь?

Богусь(мотает головой). Я должен быть трезвым. Я — революционер.

Виктор. Ну и слава богу. (Выпивает залпом пиво и наклоняется к Богусю.) Смелость, Богусь, презрение и любовь — всегда помни о них, ими руководствуйся. Будь смелым — борись, презирай — презирай от всей души эту мразь, люби — потому что только тогда жизнь имеет смысл. Найди себе женщину, Богусь, найди ее и люби. Люби своих друзей, люби жизнь. Живи, Богусь, не будь дохляком, живи. (Хватает Богуся за руку, трясет ее, отпускает и берет вторую кружку.) «День пламени, воздуха, слов, день войны, великой ночью рожденный. К нему призываю, как древний пророк, я — поэт с душою освобожденной». (Выпивает пиво Богуся и отодвигает пустую кружку.) «Горе вам, дома, что неба касаетесь! Вы забыли про Вавилон. Страшный день из ночи рождается. Будет голод, пожар и мор». (Поднимает глаза на Богуся.) Богусь, ты веришь в Апокалипсис? Мне кажется, он наступает. (Бросает взгляд в сторону стойки.) Мне запрещают пить, скоты, запрещают мне пить. Завтра запретят дышать, послезавтра — дрочить. (Встает, берет со стола кружки.) Я еще возьму, скажу, для тебя. Ты же еще ничего не пил. (Громко.) Пани Хеленка! Дорогая, родная! Два больших, пожалуйста!

Хеленка. Нет, всё.

Виктор встает и пробует подойти к стойке. Делает несколько шагов, останавливается и внезапно сгибается: его рвет. Кружки падают из рук и с громким звоном разбиваются. Богусь вскакивает. Виктор кашляет и задыхается. Делает шаг, на втором поскальзывается и падает в лужу собственной блевотины. Богусь подбегает к нему. Из-за стойки выскакивает Хеленка.

Хеленка. Твою мать, пол мне загадил! (Богусю.) А ну, блин, убирай этого козла отсюда!

Богусь(хватает Виктора за плащ и пробует поднять). Виктор, что с тобой?

Хеленка. Я же говорила, чтоб не пил!!! Ему нельзя пить! Нельзя сюда приходить! Убирайтесь отсюда, бля! Пошли вон!

Богусь. Виктор, что стряслось? Ты можешь встать? Все нормально, Виктор?

Виктор кивает, показывая, что с ним все в порядке. Богусь помогает ему встать.

Виктор(выпрямившись). У меня идея. Поехали к моей бывшей жене. Может, она даст мне еще один шанс и одолжит пару злотых…

Сцена 15 — Перед дверью в дом Марианны. День

Пригород. Богусь и Виктор стоят перед домом Марианны. Виктор жмет на звонок, Марианна открывает дверь.

Марианна. В чем дело?

Виктор. Не очень-то любезно ты меня встречаешь.

Марианна. Другого ты не заслуживаешь. (Закрывает дверь.)

Виктор(успевает вставить в щель ногу). Подожди, я хочу поговорить. (Показывает на Богуся.) Этому парню нужна помощь.

Марианна (смотрит на Богуся, видит его татуировку). Пусть идет к психиатру.

Виктор. Мне нужно взять кое-что из моих вещей.

Марианна. Я их выбросила.

Виктор. Ты же не выбросила всё.

Марианна. Выбросила!

Виктор. Не верю, что ты выбросила пластинки Кравчика. Ты б не посмела. Я хочу забрать свои.

Марианна. Только пластинки? Сейчас вынесу.