Мадам танцует босая - [18]
Аппарат застрекотал. Эйсбар начал съемку. Лара стояла не шелохнувшись, понимая, что происходит что-то необыкновенное, словно что-то постороннее, внешнее, приподняло ее над полом, и боясь нарушить неосторожным движением это состояние полуполета. И все остальные тоже стояли не шелохнувшись, пораженные и завороженные волшебством, сравнимым лишь с волшебством, которое фея сотворила с Золушкой. Лара вроде бы оставалась Ларой и в то же время превратилась в какое-то неземное невесомое создание. В павильоне стояла мертвая тишина, ставшая еще глубже благодаря еле слышному монотонному стрекоту киноаппарата. Вдруг раздался короткий пронзительный крик. И тут же второй — долгий, полный животного ужаса. Пламя впыхнуло мгновенно. Загорелись кружева на Ларином платье, и вот уже пылают ее роскошные черные волосы — знаменитые кудри Лары Рай! Мгновение — и огонь перекинулся на декорации, побежал сверкающей струей по деревянному полу к двери, вырвался в коридор, заскакал, затанцевал, закружился веселым вихрем по стенам. В оцепенении весь павильон следил за его смертельной пляской.
Первым опомнился Ожогин. Прыгнул на Лару, повалил на пол, стал рукой сбивать с нее пламя. Подскочил Чардынин, сдернул с себя пиджак, накрыл их обоих, покатил по полу.
— Провода! — крикнул Эйсбар и с перекошенным бешеным лицом исчез за декорацией. — Провода подвели!
А вокруг уже бегали люди, тащили ведра с песком и водой, лили воду на стены, сыпали на пол песок, суетились, размахивали руками, орали, матерились, кидались грудью на огонь, падали и вновь поднимались, чтобы бежать за новыми ведрами с песком и водой. Пожар унялся быстро, огонь успокоился охотно, вроде бы подразнил, показал язык и — в кусты, но люди все не могли опомниться.
В углу неподвижно лежал большой обгорелый куль. Чардынин осторожно развернул его. Ожогин, обхватив Лару обеими руками, прижимал ее к себе. Лицо Лары было черным. Вместо платья — обугленные лохмотья. Чардынин с силой развел руки Ожогина, оторвал его от Лары и поднял на ноги.
— Карету! — прошептал Ожогин помертвевшими губами. — Карету «Скорой помощи»! — и заорал, как будто внутри его кто-то с полоборота завел мотор: — Быстро!
А карета «Скорой помощи» уже мчалась во весь опор к Калужской заставе. Шофер жал на клаксон, и тот отзывался громким дребезжащим кваканьем, распугивая окрестных псов и котов. Колеса взрывали лужи, высекали искры из брусчатки. Визжали на поворотах тормоза. Ахали и крестились вслед старухи. Подкатив к кинофабрике, карета сделала головокружительный вираж и встала как вкопанная у подъезда. Из кареты выскочил врач и два санитара с носилками. Навстречу им выбежал Чардынин в мокрой грязной рубахе.
— Сюда, сюда, сюда, — суетливо повторял он, хватая врача за руки и довольно бестолково путаясь у того под ногами.
Врач отодвинул его и вместе с санитарами скрылся в подъезде. Через несколько минут они вновь появились на лестнице. На носилках, укрытая простыней, лежала Лара Рай с черным, обугленным лицом. Носилки погрузили в карету, еще раз отодвинули в сторону суетливого бестолкового Чардынина, не отходящего от врача ни на шаг, захлопнули дверцы… И вновь понеслась карета по улицам — прочь, прочь от Калужской заставы, пугая котов и собак, взрывая лужи, высекая искры из брусчатки, взвизгивая на поворотах. Скорей, скорей, скорей! В Шереметьевскую больницу, что на Сухаревской площади, в ожоговое отделение.
За каретой, подскакивая на московских ухабах, летело василькового цвета авто, за рулем которого сидел человек с остановившимся взглядом и белым лицом мертвеца. Он не видел дороги. Перед его глазами стояла Лара Рай, какой он впервые увидел ее много лет назад, когда Чардынин пригласил ее к нему в кабинет. Юная пава с сомнамбулическими движениями и огромными полусонными глазами еще не знала своей красоты, но уже стеснялась. Она давно уже не была той легкой девочкой. Она давно стала другой. И он, желая вернуть ту, давнюю, нежную, невесомую, любимую, затеял эту дьявольскую игру света и тени. Как будто можно вернуть былое! Как будто можно повторить человека! Даже на экране. Даже на экране. Он стиснул зубы, и лицо его побледнело еще больше.
Тем временем в проявочной лаборатории Сергей Эйсбар разглядывал изображение, постепенно выступающее на пленке, которую он успел выхватить из киноаппарата.
— Потрясающе! — в крайнем возбуждении шептал Эйсбар, облизывая пересохшие губы и наблюдая, как на пленке появляется нимб вокруг головы Лары, а ее лицо словно бы уходит в глубину кадра, покрываясь ретушью тени. — Просто невероятно! Надо еще раз повторить эксперимент! Непременно повторить! Как досадно получилось, что не удалось доснять! Ну, ничего, мы это дело не оставим, не оставим… Мы это дело доведем до конца.
Глава 7
Ожогин идет на премьеру в «Иллюзион»
Лара Рай лежала на белой кровати в комнате со стерильно белыми стенами — неподвижная и немая. Голова и лицо — словно плотный кокон из бинтов. В коконе на уровне глаз прорезаны узкие щели, чтобы Лара могла смотреть на мир. Но Лара не смотрела на мир. Она вообще не открывала глаз. Тонкая бледная рука сухой веткой лежала на одеяле. Тело Лары не пострадало. Про лицо врач молчал. А волос больше нет и не будет. Так прошла неделя.
Захватывающий рассказ о России, которой не было… 20-е годы прошлого века, большевистский заговор раскрыт, стране удалось избежать революционных потрясений. Однако мятежные страсти XX столетия разыгрываются на площадке кинематографа — новейшего и грандиозного искусства, оказавшегося в эпицентре событий эпохи.В романе «Продавцы теней», словно в неверном свете софитов, затейливо переплетаются жизнь и киноистории, вымысел и отражение реальности — строительство «русского Голливуда» на Черноморском побережье, образы известнейших режиссеров и артистов.
Талантливая фотоавангардистка Ленни Оффеншталь пытается залечить душевные раны — снова любить и быть любимой. У нее был жаркий, страстный роман с известным режиссером Сергеем Эйсбаром (в котором угадывается Сергей Эйзенштейн), а теперь на нее засматривается мятежный поэт Новой России… Маяковский!Сердце Ленни как воздушный шар. Ветер перемен гонит его то в одну сторону, то в другую. А счастье так близко…
Может ли любовь юной девочки-институтки Зины Ведерниковой, наивная и смешная в глазах прославленного московского поэта Юрия Рунича, длиться годами и вырасти в настоящее сильное чувство? Став известной всему миру актрисой немого кино, музой дадаистов и авангардистов, Зина, превратившаяся в блистательную Иду Верде, сохранит в сердце образ своего возлюбленного. Вызовет ли она ответное чувство, бросив к его ногам свою славу?..
Беспечный актер и фокусник Басби Визг, приехавший в Ялту конца 1920-х годов искать удачи, разрывается между кинодивой Лидией Збарски и юной эмансипе Женечкой Ландо. Одной-единственной ему для счастья не хватает. Как часто подобная ситуация возникает в жизни мужчины! А может быть, и не нужно выбирать? Ведь мир не делится на черное и белое, он полон полутонов и компромиссов. И если цена любви – компромисс, не стоит ли с этим согласиться?
Восемнадцатый век. Казнь царевича Алексея. Реформы Петра Первого. Правление Екатерины Первой. Давно ли это было? А они – главные герои сего повествования обыкновенные люди, родившиеся в то время. Никто из них не знал, что их ждет. Они просто стремились к счастью, любви, и конечно же в их жизни не обошлось без человеческих ошибок и слабостей.
Забота благородного виконта Десфорда о судьбе юной Черри Стин неожиданно перерастает в страстную любовь. Но на пути к счастью встают родственники Черри, и в результате Десфорд рискует лишиться и любимой, и своего состояния. Удастся ли виконту преодолеть все препятствия, вы узнаете из романа «Крошка Черити».
Желая вернуть себе трон предков, выросшая в изгнании принцесса обращается с просьбой о помощи к разочарованному в жизни принцу, с которым была когда-то помолвлена. Но отражать колкости этого мужчины столь же сложно, как и сопротивляться его обаянию…
Начало XX века. Молодая провинциалка Анна скучает в просторном столичном доме знатного супруга. Еженедельные приемы и роскошные букеты цветов от воздыхателей не приносят ей радости. Однажды, пойдя на поводу у своих желаний, Анна едва не теряется в водовороте безумных страстей, но… внезапно начавшаяся война переворачивает ее жизнь. Крики раненых в госпитале, молитвы, долгожданные письма и гибель единственного брата… Адское пламя оставит после себя лишь пепел надежд и обожженные души. Сможет ли Анна другими глазами посмотреть на человека, который все это время был рядом?
Даже лишившись родины, общества близких людей и привычного окружения, женщина остается женщиной. Потому что любовь продолжает согревать ее сердце. Именно благодаря этому прекрасному чувству русские изгнанницы смогли выжить на чужбине, взвалив на себя все тяготы и сложности эмиграции, — ведь зачастую в таких ситуациях многие мужчины оказывались «слабым полом»… Восхитительная балерина Тамара Карсавина, прекрасная и несгибаемая княжна Мария Васильчикова — об их стойкости, мужестве и невероятной женственности читайте в исторических новеллах Елены Арсеньевой…
Кто спасет юную шотландскую аристократку Шину Маккрэгган, приехавшую в далекую Францию, чтобы стать фрейлиной принцессы Марии Стюарт, от бесчисленных опасностей французского двора, погрязшего в распутстве и интригах, и от козней политиков, пытающихся использовать девушку в своих целях? Только — мужественный герцог де Сальвуар, поклявшийся стать для Шины другом и защитником — и отдавший ей всю силу своей любви, любви тайной, страстной и нежной…