Мадам Лекринова - [12]

— Скажи честно, Йозя, — догадался Пётр. — Ты хотел её ограбить, ведь так?

— Таки это не важно! Я пришел на место на десять минут раньше и заметил, шо один из кирпичиков внизу стены странно выпирает. Как оказалось его можно вытащить.

— И что дальше? — спросили Пётр.

— А за ним таки находилась шифровка. Я быстренько её запомнил, вы-таки знаете, шо у меня память хорошая. И когда я побежал за угол своего дома к входной двери, я таки её не заметил и сшиб с ног, да и сам упал. Мне тогда стало страшно. Она же шо-то тихо проговорила, а затем, встав на ноги, посмотрела на меня, рассмеялась и ушла. У этой дамочки очень специфичный смех. Я таки не понял, шо её рассмешило.

— А я понял, — сказал Пётр. — Я тоже помню рассмеялся, когда впервые увидел такого карикатурного еврея как ты. До встречи с тобой, я вообще не верил, что такие существуют в природе.

— Грубовато-то, Пётр Иннокентьевич, — поморщился Иосиф. — Я копию этой шифровки отдал своему знакомому, который в этом разбирается. Он был в таком удивление, когда смог её расшифровать. И я как чувствовал, шо мне эта расшифровка пригодится. Когда меня позавчера схватили господа полицаи без причины, я таки понял, шо эта информация станет моим ключиком к свободе. Следователь Перов, светлая ему память, знал, какой я полезный информатор. Он обещал, шо запишет в этом деле меня, как анонима.

— Ты ж, морда еврейская! — презрительно произнес Руслан. — Если бы тебя не схватили за нарушение, ты бы её не отдал!

— Да, я спасал-таки свою драгоценную шкуру, — признался еврей. — Ты бы, птенчик ясный, на моем месте также бы поступил.

— А ты, жид поганый, меня с собой не равняй! — юноша не хотел вкладывать столько агрессии в эту фразу, но так получилось.

— Воскресенский, давай без антисемитизма! — попросил следователь. — Что дальше, Йозя?

— Это-таки всё, — сказал Иосиф, стараясь не смотреть Вахлакову в глаза.

Пётр при помощи трости поднял голову хитреца так, чтобы можно было взглянуть ему в глаза. Иосифа аж начало трясти.

— Скажи мне, друг еврейский… — без эмоциональный голос следователя звучал пугающе. — Как давно ты живешь в Александрограде?

— Таки три года, Пётр Иннокентьевич. — Дрейфус нервно взглотнул.

— Ого! Вот столько мы с тобой знакомы? Значит, Йозя, ты должен понимать, что за этот срок я успел тебя хорошо изучить, — тон следователя стал грозным и более требовательным. — Говори, что ещё знаешь!

— Ой-вей! — воскликнул еврей, взявшись за голову.

— Живо! — крикнул Пётр так громко, что Руслан чуть не опрокинул ширму, на которую он опирался спиной.

— Хорошо-хорошо! — когда трость перестала упираться в подбородок, Дрейфус продолжил. — Я это только позавчера вечером узнал. Когда меня Перов отпустил, я таки решил расслабиться в доме терпимости на Лейхтенбергском переулке. Ну, это тот, который Полкану принадлежит.

— О, Казимир Полканов! — удивился Пётр. — Как же давно мы об этом своднике не слышали! И что ты там увидел?

— Когда сидел в главном зале, я таки заметил, как у лестницы Полкан ворковал с этой самой мамзелью!

— Что? — удивился Руслан. — Ты же не видел её лица, как ты понял, что это она?

— Во-первых, Полкан ей шо-то на ухо прошептал, и она рассмеялась. Я таки этот странный смех на всю жизнь запомню. Во-вторых, я на всю жизнь запомню то самое колечко с большим камушком. В общем, я таки понял, шо она в этом доме терпимости является мамкой, ибо остальные девицы так от неё шарахались, аки от дьявола. Это всё, шо я знаю, Пётр Иннокентьевич. Клянусь на феодорском рублей.

— Ладно, в этот раз верю, — следователь встал из-за стола, схватив за руку Иосифа. — Поедешь с нами.

— Таки зачем?

— Составишь описание этой мамки. К тому же мы обещали тебе обеспечить безопасность, как свидетелю.

Глава V

Старое доброе здание городского участка, получившее у жителей Александрограда название «Серая коробка». Фасад в классическом стиле, стены и пол в коридоре были полностью серыми. Единственные вещи, которые имели более приятные краски, это лестницы с красивой резьбой на перилах и большие картины на стенах. Самые первые из картин, которые встречали входящих, были портреты императора и его супруги в вестибюле.

Войдя туда вместе с помощником и свидетелем, Пётр подошёл к одной из панелей со множеством лампочек, под которыми были написаны номера кабинетов и фамилии сотрудников. Горящая лампочка означала, что сотрудник находится сейчас в кабинете.

— Так… Ваганов на месте, — затем следователь обратился к Дрейфусу. — Иди за мной!

— А мне что делать? — спросил Руслан.

— Ты подожди меня в кабинете. Я скоро приду.

Руслан кивнул и поднялся по лестнице. Когда он поднялся на нужный этаж, то увидел около дверей кабинета девушку в синем платье и в соломенной шляпе, украшенной декоративными цветами. На руках, которые держали корзинку, были одеты белые кружевные перчатки. Увидев посетительницу, Руслан ускорил шаг навстречу к ней.

— Александра Петровна, вы давно тут ждёте?

Услышав своё имя, девушка взглянула на помощника следователя. Светлая кожа с ярким румянцем, маленькие розовые губки, светло-серые глаза, которые при определенном освещение были аки прозрачные стеклянные кусочки, и белокурые локоны, выглядывавшие из-под шляпы, — при виде этого лица, Руслан сам невольно покрывался румянцем, а губы расплывались в улыбке.