Мадагаскарские диковины - [19]

Для зоологов вся церемония не представляла особого интереса, она лишний раз доказывала, что крокодилов можно приучать отзываться на определенные звуки и вылезать из воды в ожидании пищи. В качестве подлинно народной малагасийской традиции зрелище тоже не имело особой ценности, будучи низведено почти до уровня туристского аттракциона.

Несомненно, когда-то это был волнующий обряд. Повсюду на острове крокодилы, каждый год уносящие человеческие жизни, вызывают страх и ненависть. Естественно, на них безжалостно охотятся, и только здесь их берегут и подкармливают. А это значит, что в основе подобного отношения лежит глубоко укоренившееся верование.

Сейчас, я думаю, о них заботятся потому, что они сделались немаловажным источником дохода, хотя для многих в Анивурану крокодилы, должно быть, по-прежнему сохраняют ореол сверхъестественности, всегда окружающий живые воплощения душ усопших.

Глава 6 Ходячая рыба

Побеленные стены агентства авиакомпании в Анцеранане были увешаны рекламными плакатами с изображениями красавиц кофейного цвета в саронгах, раскинувшихся в неге под пальмами на фоне лазурного неба. Надписи под ними скромно гласили: Нуси-Бе (Райский остров). Мы купили билеты и отправились на этот многообещающий остров не из соблазна вкусить прелестей райского курорта, а потому, что были приглашены в построенную там Научно-исследовательским институтом лабораторию подводных изысканий.

Нуси-Бе представляет собой вершину потухшего вулкана, выступающую над морем в нескольких милях от северо-западного побережья Мадагаскара. Полет из Анцерананы занял меньше часа. Название главного города — Эльвиль — для англичан выглядело несколько пугающе (Hellville по-английски Адский город) и, пожалуй, скорее подошло бы для колонии преступников, чем для райского местечка. На самом деле это случайное совпадение; город назван в честь губернатора острова Реюньон адмирала де Эля, который в свое время заключил договор с малагасийцами и сделал Нуси-Бе французским владением. Плодородная почва острова позволила разбить на нем обширные плантации сахарного тростника, ванили и перца. На южном берегу построены корпуса лаборатории, где ученые занимаются исследованием морских обитателей. Однако нас влекли сюда главным образом обитатели суши — все те же лемуры, на сей раз черные.

Эти зверьки принадлежат к подсемейству так называемых обыкновенных лемуров; никакой особой нагрузки прилагательное не несет, оно лишь призвано выделить указанную группу внутри огромного семейства лемуров. Подсемейство, в свою очередь, подразделяется на несколько видов: бурые, черные, рыжебрюхие, катта и некоторые другие. Все они примерно размером с кошку, имеют вытянутую лисью мордочку и одинаковой длины конечности, в результате чего передвигаются в основном на четырех лапах. Заснять черных лемуров (Lemur тасасо) очень хотелось по двум причинам. Во-первых, никто из обыкновенных лемуров нам еще не попадался, а во-вторых, этот вид наделен редко встречающейся среди млекопитающих особенностью: самки и самцы у них разного цвета. Самцы совершенно черные, а самки коричнево-рыжие, с белым брюшком.

Из рассказов явствовало, что зверьки стали на Нуси-Бе курортной достопримечательностью: лемуры спускаются прямо на пляжи, бегают среди отдыхающих и, становясь на задние лапки возле корзинок с едой, клянчат лакомство. Нас уверяли, что лучшего места для киносъемок не найти; можно часами снимать диких лемуров с близкого расстояния прямо на берегу. Более того, от них даже не будет спасения: не успеешь установить камеру, как зверьки облепят ее. Звучало весьма заманчиво. До сих пор мы всегда бегали за животными. Неужто сейчас роли поменяются?

Выяснилось, что лемуры живут не на самом Нуси-Бе, а на крохотном коническом островке прямо против лаборатории; спутник Райского острова тоже представляет собой вершину потухшего вулкана и отделен от него узким проливом. Издали эта полоска воды даже незаметна. Мы отправились в гости к лемурам в сопровождении лодочника-малагасийца, числившегося в штате института.

Берег почти в точности походил на рекламные картинки — изогнувшийся дугой дивный коралловый пляж, окаймленный рядами серебристых кокосовых пальм. Только девушек в саронгах не оказалось: мы приехали за несколько месяцев до начала курортного сезона, и пляж был совершенно пуст. Усевшись в тени пальмы, мы зарядили камеры, вытащили еду и приготовились к приему гостей.

Добрый час мы поглощали свои запасы в полном одиночестве. Наконец появился первый визитер. Им оказался не лемур, а человек — приземистый, молодой малагасиец, шагавший к нам вдоль берега; на нем были плавки нездешнего покроя, должно быть когда-то украшавшие бедра одного из туристов.

Мы спросили его, куда подевались лемуры. Вопрос, казалось, поразил его своей глупостью.

— Сейчас не время, — недоуменно ответил он.

Оказалось, лемуры пасутся на пляже в строго определенное время года. Они обрабатывают его точно так же, как манговое дерево: когда плоды созревают, лакомятся ими досыта и больше не появляются до следующего сезона. Сейчас им нечего было делать на пляже, поскольку на острове можно было найти пищу и получше. Прочесав кокосовую рощу и заросли кустарника у берега, мы, естественно, никого не нашли. Лемуров не было и в помине.