Мачо - [4]

Понемногу она свыклась с предстоящим появлением третьего в их семье, только ей непременно хотелось мальчика. Елена Андреевна ко всему женскому полу, по годам моложе ее (это распространилось бы и на дочь) испытывала неприязнь. Все девочки были лживы, корыстны, непонятны.

Другое дело – мальчик. Она прекрасно воспитает его, отдаст в английскую школу, он будет называть ее милой мамочкой. А когда вырастет и превратится в интересного белолицего черноволосого юношу, и когда они будут танцевать на вечерах, все примутся ахать и удивляться: какая молодая мама! Или даже будут принимать их за брата и сестру, за жениха и невесту.

Роды были легкими. Разумеется, родилась девочка. А Елена Андреевна в роддоме делала маски из собственного молока, и цвет лица получался необыкновенным.

Муж возился с девочкой все свободное от службы и чтения время. Елена Андреевна немедленно возобновила капризы, заболела всяческими выдуманными болезнями. Она почти ничего не ела в последнее время, этим быстро добившись прежней миниатюрности. В первую же очередь по выходе из роддома она туго перевязала свою персиковую грудь и объявила, что у нее пропало молоко.

Ребенок не отнимал времени у Елены Андреевны: муж и домработница полностью освободили ее от этого. И она до поры до времени почти забыла о существовании дочери на свете.

Пока неожиданно ей не пришла в голову мысль сделать из девочки Совершенство, нечто сверх меры женственное, изящное, очаровавшее бы в будущем всех: Венеру XXI века. Она уже воображала ее, к примеру, фигуристкой на льду. Представляла, будто наяву, как дочь, в блестках, в коротеньком серебряном платьице, под оглушительный рев многотысячной международной публики упадет в объятия мужеподобной усатой тренерши в перстнях и мехах. И рядом крупным планом покажут Елену Андреевну в мехах и перстнях не хуже тренерши.

Она посоветовалась с балериной, и та одобрила ее замысел. Когда мужа не было дома, а Лидия Михайловна стирала в ванной белье, они обе раздели и внимательно осмотрели девочку. Нашли, что фигурка у нее вполне пропорциональна. Талия обещает быть короткой, но со временем можно будет удалить по два ребра, это нынче не проблема. А вот шейка широковата, такое впечатление, что головка растет прямо из плечиков.

Балерина почитала литературу, порасспросила знакомых, нашла адрес подмосковного умельца и заказала проволоку – наматывая ее плотно прилегающими витками на шейку, можно было постепенно добиться ее углубления за ключицы на пять-шесть сантиметров.

* * *

Скоро муж уехал в командировку, и Елена Андреевна решила, что час пробил. В тот же вечер она выбросила матрасик. Позвоночник ни в коем случае не должен прогибаться – об этом в первую очередь предупреждала балерина. Девочка осталась лежать почти на голых досках, и ей, наверно, было холодно, но она восприняла это стоически, как маленькая спартанка.

Девочка была очень пухленькая, ее с малых лет нужно было приучать к диете. Елена Андреевна предупредила домработницу, что сама займется кормлением дочки. Отмеривая, она давала ей примерно четверть положенной порции. Девочка и это недоедание изо дня в день приняла без плача.

Однажды Елена Андреевна отвернулась, чтобы поставить на стол бутылочку с кашкой (только что она мягко и настойчиво высвободила бутылочку из напрягшихся ручонок). А повернувшись, увидела, что девочка загадочно, как ей показалось, смотрит на нее черными глазами. Елене Андреевне стало не по себе: полчаса назад она с Лидией Михайловной на кухне кушала пончики, запивая водой с сахаром (чай и кофе она никогда не пила, чтобы не потемнела кожа). Дочь показалась ей мудрым взрослым человеком, понимающим, какие опыты производит над ней маленькая белолицая женщина, пользуясь ее спеленатым бессилием. Так показалось Елене Андреевне, и она на минутку пришла в ужас. Но опытов не прекратила – ей хотелось довести дело до конца.

На следующий день, когда балерина ушла, в очередной раз повыкручивав ручки и ножки девочки, Елена Андреевна снова поймала на себе пристальный взгляд черных глазок. И снова, ужаснувшись, подумала, что в ее дочери, по-видимому, живет старый мудрый человек, знающий то, чего не знала Елена Андреевна. Если множественность жизней и переселение душ были возможны, то Елена Андреевна и ее дочь, несомненно, встречались в предыдущей жизни, имели близкие отношения, и в той жизни они были ровесницами, или даже дочь была старше ее, и была свидетельницей какого-то преступления, совершенного Еленой Андреевной в той жизни, и была ее суровой судьей. А в этой жизни они были Елена Андреевна и дочь.

Их с балериной действия не могли остаться незамеченными для домработницы. Та донесла мужу, на днях вернувшемуся из командировки.

Вечером Елена Андреевна сидела в детской, натянутым махровым полотенцем, по очереди окунаемым в тазики с горячей и ледяной водой, похлопывала по шее. Она должна была произвести ровно сто хлопков.

За ширмой в кроватке лежала дочь. Елена Андреевна чувствовала, что та не спит. Муж, войдя в детскую, спросил спокойно:

– Ты кормила Люду?

– Разумеется, – она пожала плечами, продолжая массаж. Муж кивнул. Прошел за ширму и вынес оттуда девочку. Дочь, обняв его шею руками-прутиками, не отрывала темных, по-женски загадочных глаз от Елены Андреевны. Девочка была легонькая – рука у мужа казалась поддерживающей пустоту. Он крикнул в соседнюю комнату: