Мачеха для Золушки - [14]

Пока зрители копались, укладываясь между рядами кресел, Медея проползла к другому выходу на четвереньках.

Она очутилась у запасного выхода. Судя по сирене, лифты в здании уже были заблокированы. Запасной выход, естественно, тоже… А если в другую сторону?

Левая рука болела у запястья. Ожог от близкого выстрела.

Через час все шестиэтажное здание было обыскано. Первый этаж – закрытые склады с неповрежденными замками и своей системой охраны. Второй и третий – галерея. Четвертый этаж – выставочный зал художественного салона, его обежали быстрее всего: никакой мебели, только картины и скульптуры. Пятый и шестой этажи – апартаменты хозяйки галереи – замки не тронуты, своя система охраны. Зрителей отпустили, записав их данные. Охраннику с перебитым носом оказали помощь. Мертвого старика вывезли. Большая часть полицейских тоже уехала, остался инспектор и шестеро его помощников из отделения, получившего вызов по вооруженному нападению на показе драгоценностей.

Вооруженного нападения как такового не было. Единственным оружием, которое выстрелило, был пистолет охранника с перебитым носом. Пистолет валялся у подиума, где его бросила модель. Показания охраны о нападении неизвестного – теперь уже мертвого – мужчины на модель в изумрудах были весьма невнятны. Получалось, что первый, кто выхватил изумруды у упавшей модели, был охранник, который и привез гарнитур на показ. Объяснения второго охранника о полученной травме заставили инспектора проникнуться чувством жалости к несчастной модели, у которой эти типы сначала отняли диадему, а потом, вместо того чтобы оказать ей помощь, пытались сдернуть с шеи ожерелье.

Просмотрели пленку из камеры слежения. Получалось, что свалившаяся с подиума модель, вероятно, от страха (на этой версии настаивал стилист, объясняя в пятый раз, что такое иногда случается с самыми хладнокровными женщинами, если их обрить и надеть на них наручники), собственноручно свернула шею напавшему старику, когда увидела прорывающегося к ожерелью охранника.

Хозяйка галереи, сама не своя, не отходила ни на шаг от молодого инспектора, уверяя того, что Медея от страха забилась где-то в угол в укромном месте. Охранник уверял инспектора, что модель с изумрудами на шее уже очень-очень далеко, а старик был ее напарником в ограблении. Агент Медеи клялся, что более порядочной и исполнительной модели в своей практике не встречал – работает с нею три года.

Ждали представителя владельца изумрудов, но он все не ехал.

Инспектор еще раз просмотрел, как модель уползает из зала на четвереньках. Еще раз послал своего подчиненного пройти запасную лестницу и убедиться, что двери на первый, пятый и шестой этажи заперты. Подчиненный шел с неохотой – он уже дважды облазил эту лестницу с подвала до крыши.

– Крыша! – услышал агент и стал торопливо объяснять: – Конечно – крыша! Стоунхендж! Она заказала вертолет на сегодня!

Первым по лестнице шел инспектор. Если честно, он ни на что уже не надеялся. За ним – двое его людей. Потом пострадавший охранник. Этот с каждой ступенькой просто зверел, подробно объясняя, как хитро была задумана и совершена кража ожерелья, ищи теперь эту модель в небе! Когда он перешел к обсуждению криминальных генов всех русских, Карина, поднимавшаяся за ним, сказала, что Медея немка. Агент, который плелся за Кариной и уже начал сожалеть о своей болтливости, заявил, что Медея японка. Потому что до шестнадцати лет ее воспитывала японская семья. За агентом, нервничая, что не успел протиснуться на лестницу сразу за инспектором, поднимался стилист. Он поправил агента – не японка, а кореянка. Клей, который она отвергла, был корейский, и надпись, соответственно…

Люк на крышу был поднят. Все желающие насладиться видом пустой крыши и выражением лица инспектора после этого уставились на спускающийся вертолет. И только инспектор и хозяйка галереи смотрели на сидящую у приоткрытого мансардного окна женщину в холщовых коротких брюках, свободной футболке и с платком на голове, завязанным сзади как бандана.

Преодолевая сильные потоки воздуха от винта, инспектор побежал к этой женщине, уговаривая себя не нервничать: другая одежда, наверное, это какая-то зрительница с перепугу забралась на крышу. Но когда подбежал и женщина встала ему навстречу, он зацепился глазами за наручники с обвисшей цепью – женщина протянула руки, как будто хотела, чтобы их сняли. Инспектор, шаря взглядом ее по голой шее, рефлекторно вытянул свои, и от неожиданной тяжести в ладонях, и от осознания, что именно ему свалилось в руки, присел.

Ожерелье. Женщина была спокойна. Левое запястье забинтовано.

Инспектор посмотрел на приоткрытое вверх окно. Потом на хозяйку апартаментов, из которых окно выходило на крышу.

Карина как раз растерянно шарила глазами по своей одежде на Медее и показывала на окно.

– Ванная… Там моя ванная комната.

– Конечно! – пробурчал инспектор. – Замки, сигнализация, да? А сами окно на крышу оставляете открытым! Вы куда-то собрались лететь? – обратился он к Медее.

А про себя подумал: «Если скажет сейчас, что в Стоунхендж, придется эти наручники снять, а другие – целые – надеть. Глупо как-то получится».