М7 - [73]
― Своим отъездом в Москву ты предаешь меня.
― Но там мой дом... Оставшись в Индии, я предам саму себя... ― Катя стояла на коленях, умоляя Олега одуматься.
Так Олег ушел к Богу, а Катя осталась одна.
Он остался на стороне света, как веровал. «И воздастся каждому по вере его».
Катя приземлилась во тьму.
Город, который она смертельно любила и ненавидела единовременно, был прорезан густо освещенными трассами, как жилистыми световыми стержнями. «Третий месяц беременности», ― крутилось в голове у Кати. Куда теперь?
В. окончательно осел в администрации города и предлагал хотя бы формально усыновить ее ребенка. Та настаивала на прочерке. Все ждала, что Олег хоть на неделю вернется на Родину, а там она бы его вытащила из его фанатичной веры, сообщив, что беременна. Почему? Почему все время суждено терять? Сколько раз Кати чувствовала, что вот она ― шамбала, вот он, дом ее души, сосредотачивая весь мир внутри мужчины. И мужчины исчезали.
Работать Кати не могла, лежала на сохранении в душной палате, подходила к окну и рисовала пальцем на стекле непонятные символы, считала ворон на проводах, кормила воробьев крошками, принимала помощь от В., деньги, которые он втихаря подсовывал ей в белых конвертах, внимание, утирала слезы о его рукав. Он приезжал почти каждый день после обеда и оставался до позднего вечера. Все говорил, что никогда ее не оставит. Кати эти слова чаще пугали, чем успокаивали. Прочерк. Прочерк. Прочерк. Опять безотцовщина. Порочный круг.
Одним ноябрьским утром, когда солнце было в созвездии Скорпиона, Кати произвела на свет дочь.
Как только маленький едва вытертый сморщенный комочек положили на живот Кати, она сразу почувствовала нисходящий поток благоговения, как будто попала в шамбалу, отыскала загадочное место Шангри-ла внутри себя, почувствовала распускающийся цветок лотоса у себя в груди, испытала нирвану, пустила в себя любовь, пометила на карте Беловодье и расправилась с кровожадным Кудеяром. До этой минуты она никогда никого не любила по-настоящему. Думала, не было дозволения. Оправдывала себя. Запирала на замки. Ключ к сердцу сосредотачивался в сморщенном комочке, комочке, что выбрал ее где-то между жизнями. Кати верила, что души ― разбросанные по земле божественные искры. И две искры в тот день объединились, как две звезды. Как часть всего сущего.
Кати не покидало странное чувство, что рассеянный взгляд дочери ей знаком. Что они уже смотрели в глаза друг другу. Она не сводила с ребенка глаз, пока за окном не показалась луна и не заглянула в палату своим лавандовым светом. Ночное светило в тот вечер походило на лицо плачущей монахини с опухшими веками, смиренной и немой. На звездной карте неба тоже существует М7. Для астрономов и любителей посмотреть в телескоп М7 ― всего лишь туманность, рассеянное скопление звезд неправильной формы. С рождением дочери ясными вечерами Кати искала на небе скопление Птолемея под именем М7 возле созвездия Скорпиона.
Она все еще верила.
И однажды вместо прочерка в свидетельстве о рождении появилась заветная буква. Третья в алфавите.
Мгновения смерти: Ильдар и сад скорби
...Долгое время случившееся и сотворенное... им... все казалось сном. Сном тяжелым, зловещим, летаргическим. Без ощущения времени, пространства ― лишь бестелесные формы и никчемное существование под тяжелым вольфрамовым небом.
...Шли дни... Стрелки часов брели ленивой послеобеденной походкой, выходили на вечерний променад, а потом снова тихо сворачивали в удушливую ночь.
...Ильдар старался скрываться от света и вечеров в квартире, сожженной Сабиной дотла, и в которой после ремонта уже ничто не напоминало о ней. Каждый раз, подходя к дому и уже дотрагиваясь до липкой ручки подъезда, он разворачивался и сбегал в сторону Немецкой слободы, проникал в глубь жилистых переулков ― подальше от всего, что сообщало ему шумом города: «Жизнь продолжается». И ни одна смерть не способна изменить ее ритм или погасить солнце.
Весь май Ильдар провел в Лефортово ― однажды он набрел на небольшой сад позади трехэтажного дома с темными разбитыми окнами. Он садился на влажную деревянную скамью из темной липы, облокачивался на черные резные прутья спинки и закрывал глаза. Ноздри щекотал приторный запах отцветающих вишен, лепестки прилипали к потному лицу, путались в густых бровях с проседью, забирались за шиворот. Иногда он открывал глаза и всматривался помутневшим дымчатым взором, как лепестки белым дождевым потоком слетают с веток и кружат по безлюдному двору, иногда умудряясь прошмыгнуть прочь сквозь арку. Отмирали цветы. Умирали дети.
...Часто Ильдар забывался в вечернем мареве и ему начинали мерещиться могильные курганы, озябшие странники в ночной Сирийской пустыне, откуда-то доносилась музыка, звучали цимбалы, потом в своих туманных видениях он находил в песке флягу с водой, покрытую инеем. От воды пахло вереском и полынью. Утолив жажду, он снова оказывался на поросшей сорняками могиле дочери во Львове. Он опускался на колени и начинал с ненавистью вырывать амброзию. «И тут она поросла! И тут, проклятая!» ― кричал он, надрывая связки, пытаясь выкорчевать все с корнем, чтобы продраться через бурьян и рассмотреть на плите эпитафию. Ильдар смахнул грязной и морщинистой рукой валежник, но имени дочери так и не увидел ― холодный безымянный камень без срока жизни и охапка лиловых хризантем под ним. Видно, принес кто-то чужой.
Судьбы нескольких человек пересекаются в квартире в старинном доме на Сретенском бульваре. Скрывающаяся под саркофагом обид циничная Надя, поклонник странных учений Игорь, любящий женщин постарше юнец-Коля, загадочная писательница Вера с двумя мужьями и еще несколько удивительных персонажей, которые дополнят мозаику своим появлением… Связанные не только одной квартирой, но и судьбами, они развернут жизни друг друга в неизведанные стороны, где каждый обнаружит о себе что-то очень важное. Эта философская история о любви и бессмысленности странным образом переворачивает представления о жизни всех, кто ее читает.
Какой билет выбрать: Лондон — Москва или Москва — Лондон? Вариации на вечную тему: «Где лучше? Где нас нет!»Для нее Москва — это временно. Быть может, навсегда…Роман о первом поколении русских девчонок, которые вернулись из Лондона!
Роман-подарок одному верному и трепетному другу, который заставил улыбаться и жить, когда многое потеряло для меня смысл, когда в темноте проблем я начала зарываться в циничном песке собственных вин, он откопал меня. Друг, который не дает возможности флиртовать! Друг, который не дает возможности сомневаться! Друг из Бронкса, помни, если что - я сбегу к тебе даже с собственной свадьбы! Твое плечо всегда будет самым теплым погодным явлением по шкале Фаренгейта!И еще добавлю, что перехожу на тариф «личное счастье», и, судя по авансовому платежу, который я внесла, тариф этот для меня безлимитный на долгое время!
Ставший знаковым роман о поколении нулевых в новом издании.Герои молоды, свободны и порочны, для них жизнь — это бегство по порочному кругу. В их крови похоть, безнаказанность и немного любви. Их враг — любопытство. Их козырь — желание бороться до конца.«Каждый из нас бегал по порочному кругу… Или хотя бы тайно об этом мечтал…».
Главный герой — начинающий писатель, угодив в аспирантуру, окунается в сатирически-абсурдную атмосферу современной университетской лаборатории. Роман поднимает актуальную тему имитации науки, обнажает неприглядную правду о жизни молодых ученых и крушении их высоких стремлений. Они вынуждены либо приспосабливаться, либо бороться с тоталитарной системой, меняющей на ходу правила игры. Их мятеж заведомо обречен. Однако эта битва — лишь тень вечного Армагеддона, в котором добро не может не победить.
Своими предшественниками Евгений Никитин считает Довлатова, Чапека, Аверченко. По его словам, он не претендует на великую прозу, а хочет радовать людей. «Русский Гулливер» обозначил его текст как «антироман», поскольку, на наш взгляд, общность интонации, героев, последовательная смена экспозиций, ироничских и трагических сцен, превращает книгу из сборника рассказов в нечто большее. Книга читается легко, но заставляет читателя улыбнуться и задуматься, что по нынешним временам уже немало. Книга оформлена рисунками московского поэта и художника Александра Рытова. В книге присутствует нецензурная брань!
Знаете ли вы, как звучат мелодии бакинского двора? А где находится край света? Верите ли в Деда Мороза? Не пытались ли войти дважды в одну реку? Ну, признайтесь же: писали письма кумирам? Если это и многое другое вам интересно, книга современной писательницы Ольги Меклер не оставит вас равнодушными. Автор более двадцати лет живет в Израиле, но попрежнему считает, что выразительнее, чем русский язык, человечество ничего так и не создало, поэтому пишет исключительно на нем. Галерея образов и ситуаций, с которыми читателю предстоит познакомиться, создана на основе реальных жизненных историй, поэтому вы будете искренне смеяться и грустить вместе с героями, наверняка узнаете в ком-то из них своих знакомых, а отложив книгу, задумаетесь о жизненных ценностях, душевных качествах, об ответственности за свои поступки.
Александр Телищев-Ферье – молодой французский археолог – посвящает свою жизнь поиску древнего шумерского города Меде, разрушенного наводнением примерно в IV тысячелетии до н. э. Одновременно с раскопками герой пишет книгу по мотивам расшифрованной им рукописи. Два действия разворачиваются параллельно: в Багдаде 2002–2003 гг., незадолго до вторжения войск НАТО, и во времена Шумерской цивилизации. Два мира существуют как будто в зеркальном отражении, в каждом – своя история, в которой переплетаются любовь, дружба, преданность и жажда наживы, ложь, отчаяние.
Книгу, которую вы держите в руках, вполне можно отнести ко многим жанрам. Это и мемуары, причем достаточно редкая их разновидность – с окраины советской страны 70-х годов XX столетия, из столицы Таджикской ССР. С другой стороны, это пронзительные и изящные рассказы о животных – обитателях душанбинского зоопарка, их нравах и судьбах. С третьей – раздумья русского интеллигента, полные трепетного отношения к окружающему нас миру. И наконец – это просто очень интересное и увлекательное чтение, от которого не смогут оторваться ни взрослые, ни дети.
Оксана – серая мышка. На работе все на ней ездят, а личной жизни просто нет. Последней каплей становится жестокий розыгрыш коллег. И Ксюша решает: все, хватит. Пора менять себя и свою жизнь… («Яичница на утюге») Мама с детства внушала Насте, что мужчина в жизни женщины – только временная обуза, а счастливых браков не бывает. Но верить в это девушка не хотела. Она мечтала о семье, любящем муже, о детях. На одном из тренингов Настя создает коллаж, визуализацию «Солнечного свидания». И он начинает работать… («Коллаж желаний») Также в сборник вошли другие рассказы автора.