Лживый язык - [70]

— Я всем вам глубоко сочувствую. Увы, смерть родителя всегда заставляет задуматься о том, что никто из нас не вечен.

Я поведал ему выдуманные подробности о похоронах, чтобы все сказанное мной выглядело правдоподобно.

— Как бы то ни было, все уже закончилось, — добавил я. — Так что я вернусь именно тем рейсом, на который у меня забронирован билет.

— Слава богу. Без вас тут сущий кошмар.

— У вас все хорошо?

— Небольшая слабость. Но это так, пустяки, не волнуйтесь. Просто нездоровится немного.

— А та девушка из магазина — кажется, Лючия? — навещает вас, как я договаривался?

— Да, навещает, малышка. Приносит продукты и тут же уходит. А я, в общем-то, рад, что она не задерживается, не мозолит мне глаза.

Я бросил последнюю монетку.

— Послушайте, Гордон, я скоро отключусь, у меня деньги кончаются.

— О? Уже?

— Увы. Но я скоро приеду, и мы с вами наговоримся вдоволь, наверстаем упущенное.

— Что ж, я рад, что у вас все прошло нормально.

— Спасибо.

— У смерти тысячи дверей, ведущих в мир иной.^[33]

— Откуда это?

Телефон запищал.

— Смерть…

Связь прервалась. Я заглянул в свой бумажник. Мелочи там не было. Я мог бы разменять деньги у хозяйки паба, но решил, что не стоит. Я поднялся в свою комнату и, глядя в окно на темный унылый пейзаж, задумался о том, что напоследок сказал мне Крейс. «У смерти тысячи дверей, ведущих в мир иной». Интересно, кто автор этой фразы? Я записал ее в свой блокнот, а потом моя рука стала снова и снова выводить одно только слово: смерть.

* * *

Следующий день выдался чудесным — ясным и бодрящим. Всю вторую половину дня, до вечера, я гулял, обдумывая разные варианты. Когда стало смеркаться, я отправился назад, в деревню. По пути мне встретилась симпатичная темноволосая девушка, выгуливавшая колли. Девушка чем-то мне напомнила Элайзу. Когда она проходила мимо, я улыбнулся ей, но она почему-то занервничала. Колли что-то учуяла — то ли зайца, то ли другую собаку — и бросилась к стоявшему неподалеку дереву. Девушка окликнула пса, но тот не обратил на нее внимания. Она еще раз громко позвала его: Робби! — но голос ее сорвался; это был верный признак страха. Я огляделся. Кроме нас двоих, вокруг никого. Наши взгляды встретились, и я понял, в ту же секунду, что девушка боится меня. Она отвела глаза и пошла прочь. Мне хотелось догнать ее, схватить за темно-красную вельветовую куртку и сказать, что у нее сложилось абсолютно неверное впечатление обо мне. Я почти чувствовал под подушечками пальцев ее нежную кожу, почти ощущал ее душистый аромат.

— Простите, я… — пробормотал я себе под нос, глядя ей вслед. Ее пес теперь уже трусил за ней.

Я смотрел, как девушка удаляется, исчезая среди деревьев, а вскоре она и вовсе скрылась в лесу. Если бы только у меня был шанс остановить ее, поговорить с ней, как знать, что могло бы из этого выйти?

Я продолжил свой путь, думая об Элайзе. Приблизившись к двум фермерским надворным постройкам, я увидел впереди мелькающую среди деревьев фигуру какого-то человека. На фоне осенних желтовато-коричневых красок сверкнуло что-то красное. Та самая девушка, что я повстречал недавно? Красное пятно еще раз мелькнуло и исчезло. Я шел по лесу, ориентируясь на треск и хруст впереди, пока вновь не увидел ту фигуру. Это был мужчина в темно-бордовом свитере с треугольным вырезом. Правой рукой он держался за ветку дерева, пытаясь отдышаться. Лица его я не видел, так как он стоял, согнувшись, левой рукой упираясь в колено. Он дышал с присвистом. Это был Шоу.

Я уже хотел окликнуть его, но он вдруг выпрямился, вытащил ингалятор, быстро вдохнул лекарство, прокашлялся и вновь пошел. Шоу двигался не в направлении своего домика. Интересно, куда это он? Прячась за деревьями, я последовал за ним.

Мы шли — он впереди, я далеко сзади — краем леса по тропинке, с которой видна была деревня. По прошествии нескольких минут Шоу вышел на угол недавно вспаханного поля, по грунтовой дороге, тянувшейся вдоль забора, дошагал до небольшого возвышения в конце ограждения и перебрался на другую сторону. Я дождался, когда он скроется из виду, перебежал через поле и присел за живой изгородью. Осторожно выглянув из-за кустов, я увидел, что Шоу входит в какой-то заброшенный дом. Убедившись, что поблизости никого нет, я последовал за ним. По одну сторону дороги стояли увитые плющом старые деревянные ворота со следами синей краски, которые вели в неухоженный сад; по другую — небольшой двухэтажный дом, в котором, судя по его внешнему виду, давно никто не жил. Входной двери как таковой не было; проем закрывала грязная деревянная панель, разрисованная в стиле граффити. Шоу исчез в доме. Я ждал, думая, что услышу его пыхтение, но до меня не доносилось ни звука, поэтому спустя пару минут я просунул в проем голову. Мой взгляд окунулся во мрак.

Через некоторое время мои глаза стали привыкать к темноте, и мне показалось, что я различаю очертания стола и стульев. На полу валялись газеты и старые банки из-под пива; стены покрывали пятна плесени и граффити.

Я осторожно вошел в дом, стараясь ничего не опрокинуть на грязный, усеянный мусором пол. Сверху что-то скрипнуло, послышались шаги. На ощупь я стал пробираться в дальний конец темной комнаты, пока не наткнулся на лестницу. Я осторожно поставил ногу на первую ступеньку и начал медленно подниматься, но, когда встал на предпоследнюю ступеньку, старое дерево испустило мучительный стон, глубокий и пронзительный, как последний вздох умирающего. Я замер, затаил дыхание. Сейчас Шоу непременно выйдет из какой-нибудь комнаты и увидит меня на лестнице. Я ждал, ждал. Старик не появлялся. Я оглянулся, думая, как бы так уйти, чтобы не обнаружить себя. И вдруг меня осенило: я понял, где я нахожусь. Я стоял на лестнице в доме, где некогда жил Крис. Где-то рядом была одна из комнат, в которой он, вероятно, писал свой дневник. Нет, теперь уж я не поверну назад. Это исключено.