Лживые боги - [58]

— Ну, хорошо, — сказала она наконец. — Давайте начнем с самого начала.

— Все зашло слишком далеко, — начал Хорус. — Я обещал своему отцу не допускать ошибок, и, пожалуй, мы начнем с них.

— Ошибок? — недоверчиво переспросила Петронелла.

— Это касается Тембы и его назначения правителем Давина, — сказал Хорус. — Он умолял меня не оставлять его одного, клялся, что это задание ему не по силам. Я должен был прислушаться, но слишком торопился к новым завоеваниям.

— Слабость Тембы нельзя ставить вам в вину, сэр, — заметила Петронелла.

— Спасибо за добрые слова, леди Вивар, но это я его назначил, — возразил Хорус. — И ответственность лежит на мне. Проклятье! Жиллиман живот надорвет от смеха, когда узнает об этом, и Лион тоже. Они будут говорить, что я недостоин титула Воителя, поскольку не способен читать в сердцах людей.

— Никогда! — воскликнула она. — Они не посмеют!

— О, посмеют, можете мне поверить, милая. Да, мы братья, но, как и все братья, ссоримся и стараемся превзойти друг друга.

Петронелла не нашлась, что сказать. Мысль о том, что могущественные примархи могут ссориться, как обычные люди, никогда не приходила ей в голову.

— Они ревновали меня, ревновали все, — продолжал Хорус. — А когда Император назвал меня Воителем, им оставалось только поздравить меня. Особенно бесился Ангрон, я и сейчас с трудом могу удерживать его в рамках. И Жиллиман вел себя не намного лучше. Я считаю, что он хотел бы оказаться на моем месте.

— Они вас ревновали? — не удержалась Петронелла, не в силах поверить тому, что услышала, и мнемоперо быстро заскользило по блокноту, запечатлевая ее мысли.

— Конечно, — кивнул Воитель. — Лишь несколько моих, братьев были настолько великодушны, что искренне склонили головы. Лоргар, Мортарион, Сангвиний и Дорн — вот мои настоящие братья. Я помню, как смотрел на улетающий с Улланора штурмкатер Императора, помню, как тосковал по отцу, но еще отчетливее помню нацеленные в мою спину ножи. Я читал их мысли, как будто они говорили вслух. Почему я, Хорус, избран Воителем, когда есть и другие, не хуже меня?

— Вас назначили Воителем именно потому, что вы были лучшим, сэр, — сказала Петронелла.

— Нет, — возразил Хорус. — Я не был лучшим. На тот момент я всего лишь более прочих устраивал Императора. Видите ли, в первые три десятилетия Великого Крестового Похода я сражался бок о бок с Императором и отчетливее остальных представлял его стремление управлять Галактикой. Он и мне передал эту страсть, и я носил ее в своем сердце, пока мы прокладывали свой путь среди звезд. Это было грандиозное предприятие; одна за другой звездные системы собирались под властью повелителя человечества. Леди Вивар, вы даже представить себе не можете, что значило жить в те времена!

— Звучит великолепно.

— Так оно и было, — сказал Хорус. — Было, но так не могло продолжаться вечно. Вскоре мы оказались в других мирах, где обитали мои братья-примархи. Почти сразу после рождения мы были разбросаны по Галактике, и только долгое время спустя Император собрал нас вместе.

— Должно быть, странно было встретиться с братьями, которых вы никогда прежде не видели.

— Не так странно, как вы могли подумать. В тот же момент, когда я встречал одного из них, я немедленно ощущал родственную связь, не подвластную ни времени, ни расстоянию. Не могу отрицать, что с некоторыми приходилось труднее, чем с прочими. Если вам приходилось встречаться с Ночным Охотником, вы поймете, что я имею в виду. Очень угрюмый тип, но совершенно незаменимый, когда требуется заставить чуждую империю дрожать от страха, прежде чем ее атаковать. Ангрон не намного лучше. Я хочу сказать, что у него самый непредсказуемый характер, какой можно себе представить. Думаете, вам известно, что такое ярость? Так вот, могу уверить, что вы понятия об этом не имеете, если не видели, как выходит из себя Ангрон. А о Лионе и вообще лучше помолчать.

— Примарх Темных Ангелов? Ему подчиняется Первый Легион?

— Да, все это так, — подтвердил Хорус, — но не стоит ему напоминать об этом факте. Я по его глазам видел, что он рассчитывал стать Воителем, поскольку командует Первым Легионом. Но разве не известно всем и каждому, что он рос, словно дикий зверь в лесу, и образован не намного лучше, чем самый невежественный язычник? И хочу вас спросить: может ли такой человек стать Воителем? Нет, не может, — ответил Хорус на свой собственный вопрос.

— А кто, по-вашему, мог бы стать Воителем, если не вы? — спросила Петронелла.

Такой вопрос явно рассердил Хоруса, но он все же ответил:

— Сангвиний. Воителем должен был стать он. Только он обладает достаточными силами и интеллектом, чтобы добиться победы, и мудростью, чтобы управлять после того, как победа будет одержана. При всем внешнем несходстве только он унаследовал все таланты Императора. В каждом из нас есть что-то от нашего отца — его жажда побеждать в сражениях или упорство в достижении поставленной цели. В Сангвиний есть все. Это он должен был…

— А какая черта Императора живет в вашей душе, сэр?

— В моей? Жажда власти. Когда перед нами лежали бескрайние просторы Галактики, которые предстояло завоевывать, этого было достаточно, но теперь Поход близится к завершению. На Кретане есть пословица, говорящая о том, что мир находится «где-то там», но теперь вернее будет сказать по-другому: он там, где мы можем править. Дело почти сделано, а что остается амбициозному человеку, когда работа заканчивается?