Лживая обезьяна. Честный путеводитель по миру обмана - [63]

Австралийке Линди Чемберлен пришлось провести в тюрьме целых три года. Ее приговорили к пожизненному заключению за убийство малолетней дочери Азарии. После все-таки нашлись доказательства ее рассказа: когда семья Чемберлен отдыхала на природе в районе Айерс-Рок, ее дочь утащила из палатки дикая собака динго. Но в тот момент, когда женщина рассказывала обо всем этом в суде, присяжные посчитали ее выступление слишком холодным и поэтому большинством голосов высказались за признание ее вины.

Не так давно из британских тюрем была досрочно выпущена целая группа женщин, которых присяжные также посчитали виновными в убийствах их малолетних детей. Однако впоследствии доказательства, на основании которых этих женщин осудили, были признаны недействительными, и с них сняли все обвинения.

Донну Энтони из Йеовила осудили в 1998 году на пожизненное заключение за убийство одиннадцатимесячной дочери Джордан (в 1996 г.) и четырехмесячного сына Майкла (в 1997 г.). В апреле 2005 года она была оправдана. Апелляционный суд постановил, что данные и выводы экспертизы, представленные в суд первой инстанции вра-чом-педиатром, профессором Роем Медоу, оказались противоречивыми и спорными.

Профессор Медоу также выступал экспертом на судебных слушаниях по делам Салли Кларк и Анджелы Каннинг, каждую из которых обвинили в двойном убийстве малолетних детей. Тогда Медоу заявил, что шанс одновременной гибели близнецов от синдрома внезапной смерти младенца — один на 73 миллиона. Для присяжных свидетельство такого видного ученого, как профессор Медоу, значило гораздо больше, чем слезы и возражения убитых горем матерей. Присяжные поверили профессору, а не матерям, и оказались не правы.

Выяснилось, что профессор Медоу допустил грубейшую математическую ошибку. Во время заседаний апелляционных судов было установлено, что шанс одновременной гибели двух близнецов от синдрома внезапной смерти — не один на 73 миллиона, а один на сто случаев. В результате Салли Кларк и Анджела Каннинг были отпущены на свободу. Выяснилось, что они обе говорили правду. В 2004 году генеральный атторней заявил о том, что в судебном порядке будут пересмотрены еще 297 аналогичных дел.

Ошибки правосудия не столь уж редкое явление. Правоохранительная система не всегда отличает лжеца от честного человека. Разумеется, при этом никто не может точно сказать, сколько невинных людей томится сейчас в тюрьмах, — точно так же, как никто не может сказать, сколько хитроумных лжецов сумели обвести суд вокруг пальца.

Ложные обвинения в жестоком обращении с детьми грозят стать нормой повседневности для работников социальных служб, учителей и других людей, по роду службы общающихся с несовершеннолетними. Адвокат Майкл Айв специализируется на защите клиентов, которых, как он полагает, необоснованно обвиняют в жестоком обращении с детьми. Он считает, что и у полиции, и у судебных органов выработалась нездоровая установка: если ребенок выдвигает обвинение против взрослого, то он обязательно говорит правду.

За четыре года Айв защитил 50 мужчин, которых обвиняли в сексуальных домогательствах к детям. Дела на всех этих мужчин были переданы в суд, и лишь двоих из них признали виновными. Как же получается, что невинные люди попадают в столь щекотливую ситуацию? Майкл Айв говорит следующее:

Проблема заключается в том, что выдвигаемые детьми обвинения, касающиеся сексуальных домогательств и жестокого обращения, должным образом не расследуются полицией. Блюстители порядка исходят из того, что ребенок, выдвинувший такие обвинения, не лжет, и поэтому вся ответственность за доказывание собственной невиновности возлагается на взрослого. В каждом отделении полиции есть специальный сотрудник, отвечающий за охрану прав детей, и, как мне кажется, все они изначально считают, что дети не лгут. Это ограниченность взглядов.

Айва ничуть не удивляют результаты психологических исследований, выявляющие умение детей лгать. Он говорит: «По моим наблюдениям, дети обладают фантастической способностью манипулировать взрослыми. Это невероятно. Они врут обо всем. Из-за этого мои клиенты оказываются в очень нелегком положении и вынуждены с трудом доказывать, что ребенок в действительности лжет».

Адвокат полагает, что особенно трудно подвергать сомнению показания ребенка непосредственно в зале судебного заседания. «В этом случае ты чувствуешь себя так, словно идешь по яичной скорлупе, стараясь не раздавить ее. Ведь если начнешь подвергать сомнению истинность слов ребенка, и он в ответ разрыдается, симпатии присяжных автоматически окажутся на стороне ребенка, что нанесет непоправимый ущерб интересам подзащитного».

Подход Айва к решению проблемы — доскональное изучение жалобы.

В отличие от полицейских мы изучаем абсолютно все. Документы из школы, где учится ребенок, данные из архивов социальных служб, наличие аналогичных жалоб со стороны ребенка или предыдущих обращений о выплате компенсации вреда, причиненного ребенку в результате сексуальных домогательств. Мы стараемся установить наиболее вероятный мотив обвинения против взрослого.

А мотивом может быть, например, развод родителей и их раздельное проживание. Если, например, ребенок остается жить с отцом, который, в свою очередь, не желает, чтобы его отпрыск виделся с его бывшей супругой (имея на это порой весьма веские основания), ребенок, возможно, начнет искать способ встречаться с мамой и выдвигает против отца обвинение, что тот якобы пытался делать «нехорошие вещи». Мотивом может также служить финансовая заинтересованность: некоторые родители сами заставляют детей обращаться с заявлениями о сексуальных домогательствах в расчете на получение щедрой материальной компенсации.