Лживая джинни - [12]

– Нож, – попросила Кароль. – Да, и еще яйцо, пожалуйста. Нет, одно. Оно точно сырое?

– Обижаете, мэм! Ну сами проверьте, если хотите

Кароль не повелась – а может, это было сделано на публику! – и проверила, крутанув яйцо на полу. Сделав полтора вялых оборота, яйцо остановилось, и девушка согласно кивнула. Толпа потеснилась, дав ей место, и стихла. Излишне говорить, что Люцию тоже было весьма интересно.

Из развернутого пред нею веера ножей Кароль выбрала кухонный, с широким бледным лезвием «рыбой» и острым кончиком, который даже пальцем попробовала. Про те, что круглые, сказала решительно: «не пойдет!»

Она положила яйцо на плоскую сторону ножа. Ближний круг стих, дальний давился вперед с криками «ну что там показывают?» На дальних шикали недовольно. Яйцо лежало на ноже.

Ап! Кароль наклонила нож, яйцо покатилось вниз, набирая ход. Зрители – и вместе с ними Люций! – издали общий «ых!» В самом деле, что за фокус – разбить яйцо, даже прокатив его по ножу? Ан нет, не все еще. Все так же сведя густые гномские брови в линию, Кароль остановила падение яйца, поймав его на острие и поставив нож стоймя. Ближние зрители коллективно подавились вдохом, и сама Мелоди Маркет соизволила подойти ближе, но это был еще не конец фокуса. То самое сырое яйцо, что наотрез отказывалось вращаться, будучи положено на бок, вертелось как юла, поставленное на попа на самое острие.

– Ты его что ли сварила, пока… эээ… вертела? – предположил кто-то. Рука у Кароль дрогнула… хотя Люций смотрел не на руку, а в лицо, и заметил, что дрогнула бровь. Яйцо соскочило с ножа и, кокнувшись об пол, окатило зевак желтыми липкими брызгами. Народ заорал и прянул в стороны, но как будто не обиделся. Кароль виновато пожала плечами, но особенного раскаяния Люций в ней не заметил.

– Это магический фокус? – спросил он, когда оба они отошли подальше, не желая больше привлекать ненужное внимание.

– Нет. Психотерапевтический.

– Аа…

– Знаете ли вы, барышня, что способны уничтожить мир? – услышали они позади себя.

Это была Мелоди Маркет со своей бородавкой, и теперь им предстояло решить, записать ли ее слова в пророчество, или бывает и просто треп.

– А спасти? Спасти мир я могу? – Кароль требовала ответа с вызовом в голосе.

– Едва ли. На такие вещи у тебя не хватает… эээ… желания.

И удалилась с чувством выполненного долга.

Ну и кто ее просил в душу плюнуть? Можно подумать, ей за это заплатили!

– Самое главное в боевой магии знаешь что?

– Что?

– Остановить удар. Без этого грош тебе цена. За тех, кто машется по дури, дают пятачок за пучок. Самое сложное из того, что ты сейчас видел – остановить яйцо, остальное просто фокус…

Их прервал истерический визг и многоголосые призывы к помощи. Сторонясь центра, народ отхлынул к стенам зала, а в центре, у самой елки лежала Мелоди Маркет, придавленная каким-то пульсирующим мешком серебристо-серого цвета.

В момент набежали те, кто как будто знал, что делать: причем первыми почему-то прибыли пожарники. Попытались помочь, извлечь предсказательницу из-под штуки, которая на нее свалилась, поднять и оттащить ту в сторону, чтобы дать дышать, пока не поняли, что это было.

Это оказалась ее собственная, неимоверно увеличившаяся бородавка! Люций даже не хихикнул, напротив, озноб продрал его по всей коже и даже изнутри. В какой-то момент он откровенно пожалел, что вообще тут оказался, но он немедленно устыдился этого чувства.

Пора перестать думать о себе.

Общими усилиями Мелоди Маркет была перевернута таким образом, чтобы не она лежала под бородавкой, а бородавка покоилась под ней. Прорицательница лежала сверху, в беспамятстве, обнимая раскинутыми руками свою же собственную папиллому.

Ну и кто тут теперь нарост, я стесняюсь спросить?

Выглядело это ужасно, праздник явно завершился, и надо было потихоньку утекать, пока не прибыла полиция, и не начались вопросы. Оставалось только найти Кароль…

Кароль нашлась сама, вынырнула из объятий елки, из колючих лап, пытавшихся удержать ее за прекрасные белокурые локоны, и потянула Люция за рукав.

– Ты только глянь, – прошептала она. – Думаешь, это игрушка?

На ветке висела куколка, но было в куколке нечто странное. Она держалась за ветку руками, поднятыми над головой, и была облачена в розовое платье с низким декольте, с кринолином, все в бесчисленных оборках и блестках. Из-под подола выглядывала ножка в изящной туфельке. Туфелька была украшена матерчатой розой и выглядела намного значительнее, нежели маленькое набеленное личико с пикантной мушкой под многоэтажным рыжим паричищем.

Если ты елочное украшение, то тебя вешают за голову. Ну или за шею. Ну да, «шея» – ключевое слово. Особенно если эта шея порозовела от напряжения.

– Вынесите меня отсюда, – прошептала куколка, – и может быть, это будет выгодно нам всем.

Кароль бросила на своего спутника вопросительный взгляд, но Люций уже понял, что в его решении она не нуждается. Выйдет отсюда с ним или без него, но с этой крошечной особой в кармане. И не будет никаких объяснений. Точнее, объяснение одно – прикольно!

– Зуб даю, – деловито сказала кроха, – после того, что она тебе сказала, тебе понравилось то, что ты увидела.