Лжецы и разбойники - [8]
«-Те камни, что ты швырнул в собак…, только не говори мне, что среди них был камень, завёрнутый в это!».
«-Может и был», - начал Уизли, отступая. Его испуганный взгляд метался с одного лица на другое. «Откуда я знаю? Он сказал, что это епитимия, а святой Джек сказал, что кто-то подменил им нечто ценное. Сказал, что это ничего не стоит. Вы все это сделали. Это не моя вина.»
Пеккер, сделав выпад, схватил его за тощую шею и как следует встряхнул.
«- Мы не просили тебя, швыряться им. Куда ты его бросил? Как он выглядел?»
«- Камень как камень, вот как он выглядел.»,- Уизли махнул своей иссохшей рукой в бескрайнюю чащу ночного леса. «Туда… куда-то.»
Пеккер бросил Уизли, моментально скрывшегося за стеной, и вернулся к Зофиилу, всматриваясь в его лицо. Зофиил отвернулся от пристального взгляда Пеккера, его длинный нос сморщился от отвращения.
«- Камень Саламандры, как он выглядит?»
«- Я не помню», - ответил Зофиил.
Пеккер приблизил лицо к Зофиилу.
«-Лучше тебе начать вспоминать, или я попрошу Святого Джека разрезать тебя на мелкие кусочки, так, что даже целая гора камней не сможет тебя исцелить».
Зофиил обернулся к Пеккеру с одним из самых своих презрительных взглядов.
«- Я никогда его не видел, но мне рассказывали, что когда он в огне, он издает красное свечение. Вне огня он тусклый, почти черный. Как сказал ваш друг, он кажется бесполезным. Так описывают его мастера. Нечто такое, на что никто не взглянет дважды. Но какое это имеет значение сейчас? Он исчез. Ты хоть представляешь себе, сколько камней в этом карьере? Их как звёзд на небе, какова вероятность найти нужную, ткнув наугад пальцем в облака? Таковы же наши шансы отыскать камень, столь небрежно выброшенный твоим другом»
«-Мы найдем его»,- мрачно сказал Пеккер. «И ты поможешь нам. Но сначала мы должны убедиться, что ты не сбежишь в этом чёртовом лесу.»
Уизли, желая искупить свою вину в глазах Пеккера, связал руки Зофиила за спиной, обматывая веревку вокруг его груди, пока он не стал похож на муху, опутанную пауком. Он оставил лишь короткий конец верёвки, за который можно было вести Зофиила.
«- Как ты определишь, что нашёл его?», - спросила Дай. «Из нас пока никто не болен, чтобы его опробовать».
Джек хмыкнул. «Мы просто отрубим руку Его Высочеству и посмотрим, как камень отрастит её снова».
Уизли и Пеккер засмеялись.
«-И вы все, конечно же, сумеете правильно использовать камень, как найдёте, верно?»,- Спросил Зофиил, стиснув челюсти.
«-Вернее всего ты быстро нам это объяснишь, когда будешь лежать там, истекая кровью», - сказал Джек. Он наклонился, чтобы зажечь грубый факел в пламени костра и дёрнул Зофиила за верёвку.
«-Начнём прямо сейчас, да?»
Они вновь связали нас с Аделой и, натянув вонючие мешки нам на головы, оставили сидеть спиной к разрушенной стене у огня. Я услышал, как Адела часто хватает воздух короткими глотками, и перепугался, что у неё начались схватки. Срок ещё не подошёл, но роды у женщин могут начаться и преждевременно от испуга.
Я мог видеть свет костра сквозь мешковину, размышляя, что если нас оставят надолго, то я смогу изловчиться и пережечь верёвку, если сумею превозмочь боль в травмированном плече и жар открытого пламени. Но Дай, словно услышав мои мысли, наклонилась и прорычала, что если кто-нибудь из нас попытается сбежать, они перережут горло Зофиилу. И я был уверен, в решительности её намерений.
Хотя, во время путешествия у меня самого, порой, возникало желание перерезать Зофиилу глотку, я не мог пересилить себя, бросив его на произвол судьбы. Да и как далеко могли бы убежать глубоко беременная женщина и старый раненный камлот от разбойников, знающих лес не хуже сов, наблюдающих за нами с вершин деревьев? Единственная надежда, что ещё теплилась, состояла в том, что остальная часть компании сможет нас отыскать.
Мы слышали голоса преступников и стук камней, что подхватывали и нетерпеливо отбрасывали в сторону. Затем снова донёсся вой, на этот раз ближе.
Адела захныкала. «Эти бедные монахи…, их тела…Собаки чуют их запах?»
Трупы лежали, брошенные в нескольких ярдах от нас, но запах их крови разносился ветром на дальние расстояния.
«- Собак интересуют только мертвецы», - заверил её я. «Они не причинят нам вреда».
Это было неправдой. Однажды я видел, как стая диких собак рычащих и дерущихся за свежую тушу овцы, одурманенные кровью, набросились на проходящих мимо женщину с ребёнком, и растерзали их так же жестоко, как овечью тушу. А если этот вой исходил не от собак, а от волков…?
Я напрягся. Что-то ползло к нам. Я слышал хлюпанье грязи, слабый шорох перекатываемого щебня, тяжелое прерывистое дыхание зверя. Горло сжалось, когда я понял, что не только тела мертвых монахов пахли кровью. Мой собственный плащ и рубашка были пропитаны ею от раны на плече.
«-Адела», - быстро зашептал я,- «подними колени и отвернись к стене, прикрой лицо и живот, если сможешь»
Она все еще была завёрнута в овечий плащ Дай, который, я надеялся, хоть ненадолго, защитит её со спины. Я слышал, как она изо всех сил пыталась переместить свой раздувшийся живот, но с руками, связанными за спиной, я знал, это будет нелегко. Я тоже попытался наклонить голову к камням, превозмогая боль в плече, чтобы защитить мое лицо и горло, хотя, вряд ли бы это защитит меня надолго. Мое сердце бешено колотилось, я приготовился к первому дикому укусу, который, я знал, непременно последует.
В неспокойное царствование Ричарда II бедняки становятся ещё беднее, а землевладельцы набивают карманы. Каждый сам за себя, независимо от положения в общества или богатства. Но кому верить в мире, где ничто нельзя принимать за чистую монету? Суровому торговцу шерстью? Его импульсивному сыну? Очаровательным глазам его приёмной дочери? Или вдове с чёрными, как вороново крыло, волосами, сжимающей ожерелье из кровавой яшмы?А когда люди начинают умирать неестественной смертью, и крестьяне решают, что пора что-то делать, оказывается — повсюду скрывается колдовство.
Тринадцатое столетие в самом начале. Король Иоанн поссорился с Папой, оставив младенцев лежать некрещёнными в колыбельках, а трупы гнить в неосвящённой земле. По всей поверженной в страх Англии люди тонут в грехе. Это повлияло на судьбу Элены, простой девушки из деревеньки Гастмир, которая против своей воли оказалась втянутой в чудовищный обряд. Теперь смерть и предательство преследуют её как проклятие. За мрачными событиями кроется чудовищная тайна. Но куда ей бежать и что делать? Ведь каждое лицо таит зло, а каждая тень скрывает измену...
1348 год, самый страшный год в истории Англии. Великая чума пришла из Европы на Британские острова, не щадя ни судей, ни воров, ни облаченных в рясы священников. Странная компания путешествует по разоренной чумой стране — старик-калека, торгующий фальшивыми мощами; музыкант; бродячий фокусник; молодая пара, ожидающая ребенка; юноша с крылом лебедя вместо руки; девочка, гадающая по рунам. Цель путешествия — усыпальница Джона Шорна, святыня, охраняющая от невзгод и болезней. Но словно неумолимый рок преследует их в пути, череда смертей и несчастий обрушивается на паломников, и причина этого — тайна, которую каждый из них надежно скрывает от окружающих.
Блистательный новый роман автора «Компании лжецов», названного «жемчужиной средневековой мистики» и «атмосферной историей предательства и чуда», история деревни, ставшей полем битвы, и кучки храбрых женщин, восставших против зла, незабываемая бурная смесь ярости, похоти и тайн.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Первый дозор – зарисовка о службе в погранвойсках, за год до развала СССР, глазами новенького сержанта, прибывшего на заставу, граничащую с Афганистаном. Его первый дозор, первое нарушение, первая перестрелка.
Легкое переплетение популярных жанров современной литературы, способное удовлетворить самого требовательного читателя.
Москва, 1730 год. Иван по прозвищу Трисмегист, авантюрист и бывший арестант, привозит в старую столицу список с иконы черной богоматери. По легенде, икона умеет исполнять желания - по крайней мере, так прельстительно сулит Трисмегист троим своим высокопоставленным покровителям. Увы, не все знают, какой ценой исполняет желания черная богиня - польская ли Матка Бозка, или японская Черная Каннон, или же гаитянская Эрзули Дантор. Черная мама.
Похъёла — мифическая, расположенная за северным горизонтом, суровая страна в сказаниях угро-финских народов. Время действия повести — конец Ледникового периода. В результате таяния льдов открываются новые, пригодные для жизни, территории. Туда устремляются стада диких животных, а за ними и люди, для которых охота — главный способ добычи пищи. Племя Маакивак решает отправить трёх своих сыновей — трёх братьев — на разведку новых, пригодных для переселения, земель. Стараясь следовать за стадом мамонтов, которое, отпугивая хищников и всякую нечисть, является естественной защитой для людей, братья доходят почти до самого «края земли»…
Человек покорил водную стихию уже много тысячелетий назад. В легендах и сказаниях всех народов плавательные средства оставили свой «мокрый» след. Великий Гомер в «Илиаде» и «Одиссее» пишет о кораблях и мореплавателях. И это уже не речные лодки, а морские корабли! Древнегреческий герой Ясон отправляется за золотым руном на легендарном «Арго». В мрачном царстве Аида, на лодке обтянутой кожей, перевозит через ледяные воды Стикса души умерших старец Харон… В задачу этой увлекательной книги не входит изложение всей истории кораблестроения.
Слово «викинг» вероятнее всего произошло от древнескандинавского глагола «vikja», что означает «поворачивать», «покидать», «отклоняться». Таким образом, викинги – это люди, порвавшие с привычным жизненным укладом. Это изгои, покинувшие родину и отправившиеся в морской поход, чтобы добыть средства к существованию. История изгоев, покинувших родные фьорды, чтобы жечь, убивать, захватывать богатейшие города Европы полна жестокости, предательств, вероломных убийств, но есть в ней место и мрачному величию, отчаянному северному мужеству и любви.