Люськин ломаный английский - [7]

— Нет, ты послушай, — позвал он из ванной.

Чтобы брат не расслаблялся, он произнес это с привычной обвинительной интонацией: слегка недоверчивый тон с сухим хрустом хлебной корочки.

— Ну чего тебе? — крикнул Блэр. — В понедельник вечером ты жрал карри, а это ни хуя тебе не английская еда.

— Неправда.

С кухни по направлению к ванной донесся топот. Блэр вломился в парилку. Крошечный фараон, каким он казался Зайке сквозь очки, со светлыми рогами, тянущимися от бровей. Именно так видел Зайка: его чувствительность к свету заставляла весь мир выглядеть, словно поэма импрессионистов. Блэр пинком отшвырнул несколько купальных халатов, сваленных горой на полу, и протянул над ванной блестящую папку.

— Вот это вот действительно важно, если хочешь знать. У меня, блядь, есть и другие занятия.

— Например?

— Например, отнести документы в паспортную службу, ведь тебя на этот подвиг ни хуя не сподвигнешь.

Зайка пошевелил пальцем под густой мыльной пеной, потом вдруг резко выбросил его вперед, словно атакующая кобра.

— Я говорил с ними по телефону.

— Вот как? Знаешь, они не выдают свидетельства о рождении по телефону, тебе придется подсунуть им под нос эти ебаные бумаги. Извиняй уж за неудобство.

— Нет, ты послушай. Я не хочу, чтобы меня взорвали террористы или застрелили антитеррористические группы, мать их. Кажется, это чутка перебор и чашкой ебучего чая тут не обойдешься. Я никуда не выйду, пока, блядь, край не придет.

— Христа ради. И вообще, если пострижешь свою гриву и перестанешь носить говенное шмотье, ты окажешься в куда меньшей опасности.

— Но я англичанин.

— И террористы тоже, Зайка.

— Все равно, никакого же хрена толку нет подавать туда заявку, так? Мы этим займемся, когда вернемся на север.

— Мы родились в Лондоне, Заяц. Здесь находится больница, которая занимается такими, как мы. Извини, если для тебя это сложно.

— Не понимаю, зачем так спешить. Мы и так прекрасно жили, без свидетельства о рождении.

— Да, но разве можно жить в этом сложном мире, ничего о себе не зная? — Блэр презрительно осмотрел тело Зайки, судорожно дрожащее в субстанции, напоминающей бланманже. Он тихо вздохнул. — Забей. Я все сделаю.

Зайка прищелкнул языком. Задрав очки на лоб, он потянулся из ванны и подозрительно зажал большим и указательным пальцами пакет с едой.

— «Цыганская полента с инжиром, с копчеными грибными шляпками, щавелем и беконом из дикого вепря», — прочитал он. — Господь мой всемогущий.

— Кормись сам! — рявкнул Блэр, вылетая за дверь.

— Нет, ты, блядь, послушай. Не позволяй этому ебаному повару в ящике облапошить тебя как лоха последнего. Ты же не думаешь, что он сам жрет это дерьмо собачье? Когда не в кадре, он весь, поди, в крошках от яиц по-шотландски, так и знай.

Зайка забросил за спину длинную прядь волос. Прядь пролетела и прилипла к краю ванны. Он снова надел очки. Опровергая общепринятое представление, созерцание жизни через темные очки не обостряло другие его чувства. Скорее, они тоже притуплялись. Ноздри затрепетали, выискивая новые запахи, скрывающиеся в пару ванной комнаты. Но он ничего не нашел. Вместо этого он унюхал солено-уксусную волну от лампочки под потолком, которая освещала мрачные события его жизни.

Один глаз посмотрел в сторону двери.

— И что, мы вот так вот всегда и будем?

— Ну, ты-то делай как знаешь.

— Нет, ты послушай. Пятерка за эту хуйню? Эти сукины дети совсем совесть потеряли. Думаю, лучше мне оттянуться за покупками.

— Ну извиняй, но мы не можем жить на одних мороженых полуфабрикатах. Так дело просто не пойдет.

— А если я засуну мясо дикого вепря в твою вонючую пасть?

— Я на это даже отвечать не стану.

— Я хочу сказать. У нас что, даже лепешки не осталось? Я ни хуя тебя не понимаю с тех пор, как мы здесь. То есть вообще ни хуя.

— Ну, это называется жизнью! — гаркнул Блэр. — Прикинь, да?

— Еще одна фигура постмодернизма. Как современно.

— Это никак не связано с постмодернизмом, просто осознанный выбор.

— Да, может, тогда пояснишь кое-что? Например, про грибные шляпки.

— Отъебись.

— Жалкий буржуа, запуганный меню в кофейне, слышь, Солнце, это ты. Северный человек-загадка до глубины своей ебаной души.

Ответа не было. В гостиной работал телевизор, хотя его никто не смотрел. И все же он старательно выдавал новости, одну за другой, попурри из декабрьских страшилок: вирус Аль-Масур, депрессия у новорожденных и, к раздражению возившегося в ванной Зайки, жуткие новомодные антитеррористические лозунги типа «Гражданин, будь бдителен» или старые фильмы Бориса Карлова. Зайка еще немного высунулся из ванны.

— Просто принеси чего-нибудь обычного и содовой, таблетки запить. Слышь, друг?

Ответа не было.

— Слышь, Блэр? У меня сегодня в груди больно, наверное, лучше таблеток выпить.

Ответа не было. Наверное, Блэр снова торчал в кухне, у зеркала рядом с ночником, рассматривая жуть, в которую превратилось его лицо. Затем раздался скрип офисного стула. Зайка швырнул сумку за дверь.

— Ну и пиздуй. И постарайся не засрать рабочий стол, мне кой-чего написать надо будет.

— Да пошел ты, я для работы бумаги ищу.

— Нет, дружок, продолжай, — стон Зайки перешел в писк. — Развлекайся, ты уже час как встал. Странно, что ты ненароком себя не обтрухал.