Люськин ломаный английский - [51]

— Дэнни, позволь сказать тебе кое-что: мы тут классно провели время, усвоили кое-какие новые варианты. Ты меня слышишь? Теперь я глава «Витаксиса», здравоохранение — это моя игра. С ним все будет в порядке.

— Да, честное слово, все в порядке, — кивнул Блэр. — Классно провели время.

— Думаю, мне стоит поискать твоего брата, — сказал Лэм, поворачиваясь и осматривая бар. — Он тоже принял? Есть только один танцпол, куда он мог пойти, все остальное я осмотрел.

— Он не пойдет на танцпол, поверь мне, — сказал Блэр. Он наклонился к уху Трумана и спросил: — Зайка себя так же будет чувствовать?

— Сто пудов, — прошептал Труман. — И подожди — самое веселое еще впереди.

Троица бродила по танцполу в глубине здания. Последний хит Скетел Уан сотрясал стены. Блэр чувствовал, как в нем бьют гейзеры радости, как расцветают внутри правда, любовь и сила. Он заметил Зайку на другой стороне танцпола, тот стоял, облокотившись на стойку бара. Три молодые женщины стояли рядом с ним. Одна хихикала и игриво хлопала его по руке.

— Вон он, — сказал Лэм. — Педераст чертов.

Он провел Блэра к освещенной части зала, где, раскачиваясь, словно рябинка на ветру, стоял Зайка. Труман остался стоять и смотрел на них с отцовской заботой. Затем, словно призрак, он растаял в воздухе.

Девушки посмотрели на приближающегося Блэра.

— Это он? — спросила смазливая брюнетка.

— Да, как говорят у нас на севере, это он, — ответил Зайка. — Моя никчемная вторая половина.

— А он типа немного на тебя похож, да, только волос нет и очков.

Лэм напрягся. Он пригляделся к девицам, потом к Зайке, заметил большой бокал джина у него в руке. У его ног подпрыгивал от громкой музыки пакет с дисками.

Блэр улыбнулся брату:

— Странно, что ты не танцуешь.

— Не моя музыка, дружище, ты же знаешь. Нет ничего хуже незнания того, что некоторые вещи превращают тебя в дерьмо. — Зайка полез в сумку. — Однако, — добавил он, поворачиваясь к девкам, — поскольку он пришел, я покажу вам свои таланты, не сомневайтесь. Пусть диджей поставит что-нибудь из этого. О, «Ла Компарсита», например. Попробуем.

— Заяц, ты уверен? — Блэр схватил брата за руку. — Послушай, прости за диски.

— Танго? — заверещала одна девица. — Я могу попросить диджея.

Она потащила своих подружек на танцпол, в самую гущу толпы.

— Я прощаю тебя за диски, — сказал Зайка. — Хорошо еще, что их не завалило мусором в баке. Тебе бы не поздоровилось, если бы их попачкали.

Блэр сузил глаза и покачал головой:

— Христа ради, Заяц, — я тебя не достоин.

Лэм поднял руку:

— Может быть, пойдем уже? Сколько ты выпил?

— Еще немного, — ответил Зайка, одним глотком прикончив джин, прежде чем повернуться к брату. — Позвольте нам сделать одну вещь. Давай же, как в старые времена.

Диск-жокей свесился со своего места, чтобы увидеть через толпу Зайку. Девицы вернулись, что-то возбужденно выкрикивая.

— Мы сказали, что у тебя день рождения, — хихикнула одна.

— Дурочка! — пропищала другая. — Вот пиздит. Она сказала, что вы — известные танцоры танго из Марокко.

— Ребята, — начал было Лэм, но близнецы уже ничего вокруг не видели.

Скетел замолк. Тела на танцполе перестали дергаться. Они постояли, потом разошлись по стеночкам.

— Мальчики и девочки, — послышался голос диск-жокея, — у нас тут типа пара парней, которые думают, что могут показать нам настоящий танец.

Блэр сжал губы:

— Заяц, мы правда это сделаем?

С леденящим душу шипением колонки выплюнули одинокую ноту аккордеона, которая высоко прогремела в тишине, до того как к ней присоединились скрипичные и духовые аккорды. Зрители вытянули шеи, когда оркестровая мелодия начала пронзать все помещение танцпола. Прожекторы засияли ярче.

— Еще как сделаем, блядь. Пойдем. — Зайка сжал зубы и наклонился к уху брата: — Нет, ты послушай, взгляни на этих цыпочек. Это правильное место.

Глаза Блэра метнулись вправо. Три девицы не сводили с них глаз. За их спинами стояли еще девицы и перешептывались. Прожектор прошелся по всему залу, выискивая Хизов.

Блэр подморгнул девицам, затем Зайке:

— Трагедия, которую нужно станцевать?

— Трагедия, которую, мать ее, абсолютно точно нужно станцевать, — ответил Зайка, высоко вскидывая голову.

Пара вышла в центр танцпола. Они встали друг напротив друга, томно прижавшись животами, как будто сливаясь центральной нервной системой. Как две половинки пазла, они слились в единое существо, разделяющая их линия исчезла в черном озере их костюмов. Внезапно их головы механически повернулись друг к другу, глаза засияли ярче. Они соединили руки, застыв в объятии на восемь быстрых тактов. Затем, как будто став единым механизмом, их четыре ноги начали легко рубить, резать, кромсать и разрывать воздух, сплетаясь и расплетаясь в ослепительных вспышках. Казалось, неподвижно парящие над ногами тела совсем не участвовали в этом процессе.

Хизы танцевали свое собственное танго.

Сухое; строгое танго, быстрое, как ракета, с резкими, как бритва, углами.

Ноги набирали скорость, мелькая и крутясь, словно угри на сковороде, потом за их мельканием стало не уследить, они превратились в единую форму, парящую как бабочка по полу. Толпа приблизилась к ним, она ревела, приветствуя каждый шаг и поворот. Потом танго достигло апогея, скорость и яростные аплодисменты, свет, скрипичные и ударные инструменты слились в единый небесный импульс, затягивающий всех присутствующих в головокружительный вихрь бешеного танца близнецов.