Люсипаф - [17]

— Вот она тебе и нацепила третью шестерку, Август!

Чайник тем временем наполнился, и вода полилась через край.

* * *

— Тетя, тетя, как же ты так, раз два и в дамках, — сокрушался Пафнутий, невольно вспоминая тетино выражение, когда они часто бывало стучали в шашечки. Потом разойдутся в Чапая и давай щелчками сшибать друг дружку. Тетя всегда выигрывала. И вот, тут, бац-бара-бац!

«Эх, жизнь! — сокрушился вконец Пафнутий. — Ехал грека через реку… Как я без тетки Пальмиры? Надо хоть погребение на себя взять. Я же единственный родной человек! Люси еще, правда, но она ее не знала так хорошо. Нет, надо одному ехать!» — твердо решил наконец эту проблему Пафнутий и, подойдя к дому, знал уже, что ему делать дальше.

Люси, как всегда, крутилась на своем пианическом стульчаке и плевалась в разные стороны подсолнуховой шелухой.

— Тетя! — входя, произнес Пафнутий. — Шо? — выскочила, как пружина, из стула Люси. — Коня кинула, — растерянно проговорил целитель. — Как? — опешила даже Люси. — Как, как? Каком! — взорвался Пафнутий. Но Люси не отступала. Она выхватила у Пафнутия из рук телеграмму и прочла: «Тетя Пальмира приказала всем долго жить. Шурюпинцы»!

«Шурюпинцы!» — усмехнулась про себя Люси. — Ты шо, Влад, — начала она свой дипломатический вояж. — Ты шо же ее?.. — Что я ее? — нервничал Пафнутий. — Ты шо ее в жертву? — робко пока, но уже наступала Люси. — Что в жертву? — крякнул вдруг Пафнутий и опустился на табурет, как будто б наполовину расколотый.

«Ну, чурбан!» — мелькнуло у Люси. — Ты что ее в жертву принес?! — ударила она в упор. — Кому в жертву? — сдавал Пафнутий. — Знаешь ты, кому! развернулась на своем пианическом стульчаке Люси. — Богу что ли? — решился выговорить Пафнутий. — Да нету Боха, Влад, нету никакого Боха. Тебе сколько лет, идиот? — Подожди, Люси, — начал было он. Но Люси перехватила инициативу, целясь и попадая в яблочко. — Астралу в жертву, Влад. Астралу тетю ты и заклал! — Откуда ты знаешь это? — раскалывался все больше чурбан Пафнутия. — Ха, ты шо ж думаешь, я слепая? Нет, брат ты мой, я — зрячая! и Люси подняла руки, крутанулась на резьбе стула, и, оказавшись лицом к окну, тихо и сильно произнесла:

— Прими и освяти нашу первую жертву, тетю Пальмиру!..

— Не убивал я тетю! — закричал Пафнутий. — В руках своих, о Астрал, согрей невинную и чистую душу тети Пальмиры, — не обращая внимания на мужа, стрекотала Люси. — Повторяй за мной, Влад!

Люси взмахнула двумя руками: — Я клянусь, о Астрал, жертвовать тебе всехда самым невинным и чистым, шо отыщу в этой изхаженной вселенной!..

И Пафнутий, увидавший замаячившего на облаках Астрала с тетей Пальмирой на руках, повторил с ужасом слово в слово клятву Люси.

Астрал дослушал их и поплыл с облаками на запад доедать душу тети Пальмиры.

— А теперь! — Люси крутанулась на стульчаке и, вонзившись с разворота в рояль, стукнула по клавишам:

— Вот оно, время Реквиема. Первой Астральной жертве посвящаю!

И она погрузилась в сочинение. Пафнутий, одуревший, с раскалывающейся головой, подошел к Люси, положил ей руки на плечи и торжественно проговорил:

— Возьми мои стихи. — А, вот это верно, — сообразила мгновенно Люси. Это верно! — А я должен ехать на погребение! — докончил он в пустоту, и, выйдя, захлопнул Люси, погруженную в дикую какофонию будущего шедевра.

* * *

Подруга сидела в чебуречной и уписывала сочные хрустящие треугольнички. Между столов ходила толстая баба в засаленном на брюхе белом халате и смахивала на пол вонючей тряпкой остатки пищи.

— Молодой человек, поторопитесь, мы закрываемся, — категорически и совершенно без интонации проговорила она в воздух.

«Ой, быдло!» — думала, съеживаясь Подруга. — Ну, быдло! Когда уже вас всех приподнимет над землей, да прихлопнет!»

Дверь с ужасным грохотом стали ломать. — Ты чего, с катушек съехал! Заорала баба такому же толстомордому, который барабанил в дверь. — Не видишь, закрыто?!

Толстомордый, колотя с неистовством по стеклу, орал:

— Пустите хлеба купить! — Ничего уже нет. Съели все! — безапелляционно врала баба. — Иди, иди отсюда, алкаш несчастный! Видите, молодой человек, как вы народ смущаете. У них хлеба нет, а вы свежие горячие чебуреки тут у всех на виду…

Подруга молча допила компот, вытащила носовую простынь, утерлась, и, грациозно заспешив к дверям, отчетливо произнесла:

— Ну и быдло же, прости, Господи. Вот быдло! Она сплюнула застрявшее в зубах мясо, открыла щеколду и выскочила за дверь, опасаясь летящей в спину тряпки. Сразу за дверью ее схватили грязные мужицкие лапы и так сильно швырнули в сторону, что она еле устояла на ногах.

— Ты шо такой холубой, Юра? — испуганно закричала выросшая из-под земли Люси.

— Ничего я не холубой! — нервно ответила Подруга, пытаясь пройти мимо и поскорее расстаться с Люси.

— Да как же не холубой?! — пристала не на шутку Люси. — Вот тебе зеркало, посмотрись.

Подруга взяла молча зеркало, взглянула внимательно на Люси, а потом в зеркало и увидела там, что она действительно с голубинкой. То ли неоновый свет, то ли это реакция на происшедшее, но из зеркальца на Подругу смотрело голубое лицо. Нет, не бледное, не желтое, не с синяками, а именно голубое.