Люси. Истоки рода человеческого - [41]

— Ну конечно.

— Это наверняка?

— Разумеется.

Вскоре после этого разговора император Эфиопии Хайле Селассие нанес официальный визит президенту Кении Джомо Кениата. Рассказать гостю об ископаемых сокровищах Кении и Танзании было поручено Лики.

— Почему же в моей стране нет окаменелостей? — спросил император.

— Они у вас есть, — ответил Лики.

— Можно ли их найти?

— Это очень просто, Ваше величество. Я знаком с молодым человеком, который знает, где их искать. Проблема состоит в том, чтобы получить разрешение на организацию экспедиции.

Селассие замахал руками: «Завтра же я распоряжусь об этом».

Через несколько недель Кларк получил телеграмму от Лики: «Омо в порядке скоро увидимся».

* * *

Лики очень хотелось самому возглавить кенийскую группу объединенной экспедиции, которая вскоре была сформирована и в которой приняли участие три страны. Однако его серьезно беспокоили боли в спине, а тазобедренный сустав был в таком состоянии, что Луис едва мог ходить. Не без сожаления он решил поставить во главе группы своего сына Ричарда.

Ричарду Лики в то время исполнилось 23 года. Это был изящный и живой молодой человек с тонкими чертами лица и резкими энергичными манерами. Он почти не был похож на своего крутого отца, унаследовав лишь некоторую долю его упрямства, стремления все сделать по-своему. Хотя мы были почти ровесниками, Ричард реагировал на находки зинджантропа и человека умелого совсем иначе, чем я. Вместо того чтобы загореться, он отвернулся от них. Ричард с малолетства получал изрядную дозу антропологии и был по горло сыт ею. Когда пришло время поступать в университет, он заявил, что не хочет продолжать образование. Отец, который надеялся, что Ричард пойдет по его стопам и станет палеоантропологом, вышел из себя и поставил сына перед выбором: либо университет, либо самостоятельная жизнь без родительской помощи.

Прекрасно, сказал Ричард. С него достаточно костей и окаменелостей. Он любит походную жизнь, умеет выслеживать животных и охотиться на них. Он стал профессиональным проводником и охотником и начал организовывать сафари для туристов, оснащенных ружьями или фотоаппаратами. Он преуспел на этом поприще и к двадцати годам усвоил многое из того, что нужно знать человеку о жизни вне цивилизации. Именно этот опыт, а также очевидный организаторский талант Ричарда убедили Луиса, что его сын, не будучи профессионалом в области антропологии или геологии, сумеет возглавить кенийский отряд экспедиции. Он знал не так уж мало — как-никак он вырос в семье Мэри и Луиса Лики, — но его формальное образование ограничивалось колледжем.

Так была организована исследовательская экспедиция в долину Омо. Предложение Лики о включении в нее французских ученых было весьма разумным. Не только потому, что французы наверняка были бы возмущены, если бы их не пригласили (и это могло бы привести к осложнениям ввиду дружественных отношений их страны с Эфиопией), но и потому, что по неписаным законам палеоантрополог не должен вторгаться на чужую территорию и искать там самородки. Арамбур был первым из крупных ученых, работавших в Омо. Его знали местные власти. Хотя прежние выводы Арамбура о геологической структуре Омо были по сути ошибочны, а сам ученый за прошедшие годы постарел и его здоровье пошатнулось, он все же возглавил отряд французских палеоантропологов. Его помощником и заместителем стал Ив Коппанс. Хоуэлл руководил американской группой, Ричард Лики — кенийской.

Организация экспедиции, доставка провизии и оборудования обеспечивалась из Найроби. Хотя этот город находился на расстоянии более пятисот миль от долины Омо — намного дальше, чем Аддис-Абеба, — добраться до него было гораздо легче: изрезанный ландшафт и отсутствие дорог делали путешествие до столицы Эфиопии практически невозможным. Кроме того, в Аддис-Абебе тогда нельзя было достать такие простые вещи, как туалетная бумага или клей, так что их пришлось бы присылать из других стран. Найроби был более удобен в транспортном отношении, лучше снабжался, и наконец, там жили супруги Лики, которые следили за ходом исследований.

Раскопки в долине Омо, начавшиеся в 1967 году, были задуманы как первая международная антропологическая экспедиция, основанная на сотрудничестве сторон. Однако на деле эти принципы не были полностью реализованы. Каждый отряд начал действовать независимо от других. Кларк Хоуэлл и Ричард Лики вскоре обнаружили, что французы, пользуясь правом первооткрывателей, оставили за собой самый большой участок, тянувшийся вдоль реки Омо на несколько миль выше места ее впадения в озеро Туркана у границы с Кенией. Кларку достался участок поменьше, примыкавший к французскому с севера. Территория Ричарда Лики находилась еще выше по течению, в излучине реки, на ее дальнем берегу. Ричард был разочарован и недолго пробыл там. По натуре он не был склонен работать под чьим-либо началом и к тому же быстро понял, что в экспедиции его ожидает роль Исава — ему придется выполнять самые трудные обязанности, в то время как пожинать славу будут Иаковы — Арамбур, Коппанс и Хоуэлл. Кроме того, Ричарда не устраивал и возраст отложений, для него довольно поздний. В прошлом не благоволивший к палеоантропологии, он решил, что уж если в конце концов занялся ею, то лучше работать самостоятельно и в более подходящем месте. Надеясь на свое везение, он воспользовался вертолетом, предоставленным для нужд экспедиции, и полетел на северо-восток, назад в Кению, вдоль восточного берега озера Туркана, где тянулась широкая полоса обнаженных пород, казавшихся весьма перспективными. Приземлившись, Ричард обнаружил, что находится в пустынной местности среди плио-плейстоценовых отложений, изобилующих окаменелостями. Даже он, непрофессионал, был потрясен тем, что увидел. Вернувшись в Омо, он заявил, что покидает экспедицию и будет вести собственные исследования в своей родной стране — смелый шаг для двадцатитрехлетнего молодого человека, который знал о том, с каким неудовольствием воспримет его решение отец.