Люксембургский сад - [77]

Её дыхание приятно пощекотало его ухо. Мишель закрыл глаза, ему показалось, что она поцелует его.

— Скажи, — шепотом повторила Сима, — а вино ещё осталось?

С серьезным лицом она откинулась назад, наслаждаясь его растерянным видом. Мишеля неприятно кольнула мысль, что он теряет над ней свою «магическую» власть. Что случилось? Такие женские характеры он знал наизусть.

На самом деле он ошибался. Сима любила его ещё сильнее, чем в самом начале, просто она отчетливо поняла, что развязка их истории не за горами, и не хотела остаться в его памяти вечно просящей и плачущей училкой. Пусть один из их последних вечеров превратится в веселое и легкое воспоминание для обоих. Она не собиралась повторять парижских ошибок.

Так что ты будешь делать, когда наши дела закончатся? — Мишель наполнил её пустой бокал.

— А я узнаю, что они закончились? — Сима улыбнулась.

Мишель не сводил с нее глаз.

— Ты зайдешь попрощаться? У вас в ЦРУ это принято? Она заговорщически подмигнула ему.

Мишель не знал, что ответить. Разговор принимал нежелательный оборот.

— Да ладно, Мишка, — устало отмахнулась Сима. — Я все давно поняла.

Алкоголь придал её интонации характерную тягучесть.

— Что ты поняла? Мишель с любопытством посмотрел на захмелевшую подругу.

— Я все по-ня-ла, — она игриво помахала пальчиком перед его лицом. — Ты псих!

— Я же извинился. — Мишель развел руками. — Мне правда очень жаль.

На сей раз он был искренен. Он очень редко позволял себе подобное. Как грубость, так и искренность.

— Ничего. — Серафима снова махнула рукой.

Но было поздно, Мишель почувствовал, что самое важное для него на всем белом свете сегодня было обладать этой женщиной. Этим поведением, этим своим «ничего» она заставила его вновь стать никому не нужным, одиноким человеком, каким он был в своем далеком прошлом.

Те времена остались далеко позади, и любая, почти любая женщина сочла бы за счастье провести в его компании несколько часов.

Мишель ненавидел быть отверженным. И сейчас, когда история подходила к феерическому финалу, он решил, что будет замечательно подарить этой девушке на память великолепную ночь любви.

Только вот Сима совершенно не собиралась с ним спать. Если раньше она притворялась, что её это не интересует, то сегодня ощущала это на самом деле. А такие вещи достоверно сыграть невозможно, не прочувствовав их.

Ей было противно. Просто противно! Да, может быть, она и любила этого красивого брюнета с загадочными светло-карими глазами, но… Почему-то её ещё слегка подташнивало от него. Накопилось…

Он подливал вино. Говорил. Смотрел в глаза. Распалялся сам от себя. Но Сима по-прежнему не могла представить их вместе. Раньше могла. Мечтала. Воображала. Сидя с ним в кино, томилась от сладостного ожидания, ночами не спала. А сегодня все исчезло. Поговорить, пожалуйста, на лыжах покататься, но вот секс…

Даже далекий Аркаша казался ей ближе и родней, чем этот незнакомец. «Может быть, это из-за учеников? — размышляла Сима, вполуха выслушивая комплименты в свой адрес. Может, они напомнили мне про гимназию, про старую жизнь, про старую меня?»

Чем больше Мишель говорил, тем глубже осознавал, что все бесполезно. В конце концов, он был профессионал и предвидел, что матч закончится не в его пользу надо было остановиться.

Надо уметь достойно принять поражение и сделать вид, что тебя это почти не беспокоит.

Мишель умел работать на лжесопротивлении. Мишель обладал способностью доносить до женщин свои правила, не раня их чувств. Мишель знал, как обхаживать замужних, студенток, стерв…

Но эта… Безысходность — вот что он чувствовал, глядя в её голубые глаза. Серафима была уже слишком далеко от него, она вернулась домой.

* * *

Они почти прошли весь квартал Санта-Тереза, когда Рей остановился и задрал голову вверх. Остальные трое недовольно заозирались по сторонам. Последние двадцать минут они почти не разговаривали между собой, музыка и толпа несли их по волнам, постепенно приближая к цели.

— Что случилось? — спросил Педро.

— Ничего, — Рей, улыбнувшись, пожал плечами. — Просто ещё раз хотел напомнить вам, чтобы вы не отходили от плана, следили друг за другом, не теряли самообладание и забирали лишь то, что есть в нашем списке. — Он засунул руку в ботинок и достал свернутую бумажку: — Посмотрите ещё раз, и я уничтожу его.

— Рей, — взмолилась Вера, — мы знаем это наизусть. Так же, как и Планы помещений, расстановку охраны и пожарные лестницы. Прошу тебя, это лишнее. — Она, не стесняясь, одарила его долгим страстным поцелуем на глазах у остальных. — Мы готовы, дорогой.

Рей покачал головой и, порвав листок на мелкие кусочки, выбросил их на землю, под ноги толпы, мгновенно разметавшей клочки в разные стороны.

— Ну, если так, — Рей посмотрел на Жераля, — и каждый знает, что делает, куда идет, задания распределены, и ни у кого нет никаких вопросов, да хранит вас Господь.

— Да хранит нас Бог, — прошептал Педро и поцеловал свой крест.

Вера поежилась. Один Жераль казался невозмутимым, он поднял свой барабан и уверенно пошел вперед.

* * *

— Шеф! — Жан резко распахнул двери их апартаментов и застыл в проеме.

Мишель был изрядно пьян, но от него не укрылось, что его помощник не на шутку возбужден.