Люксембургский сад - [13]

— Ты на полном серьёзе можешь рассуждать о чертовых заусеницах? — в сердцах бросил Жан и, громко топая, прошествовал на кухню, хлопнув картонной дверью.

Мишель снова обреченно вздохнул и с явной неохотой поднялся с кресла.

— Послушай, — сказал он, переступив порог кухни, — она идеальный кандидат.

Жан продолжал стоять спиной, замерев у темного окна. Он подчеркивал свою категоричную позицию, не поворачиваясь к шефу лицом.

— Это будет наше лучшее дело, — примирительно сказал Мишель и, подойдя поближе, дружески похлопал Жана по плечу.

— Почему ты так уверен? — Тот резко обернулся и раздраженно скинул его руку.

— Доверься моей интуиции. — Мишель пропустил комментарий друга мимо ушей и улыбнулся. — Я потратил на подготовку полгода жизни, на данном этапе я не мог ошибиться. Все опасности поджидают нас впереди.

— Последний раз твоя интуиция тебя подвела, и ты потерял все… — грубо возразил Жан.

С лица Мишеля тут же испарилась покровительственная улыбка, уступив место выражению, от которого даже такому отпетому французу, как Жан, стало немного не по себе.

— Никогда не смей так разговаривать со мной, — Мишель отчетливо проговорил каждое слово. — Ты работаешь на меня, выполняешь мои указания, и тебя не должно касаться ни мое прошлое, ни мое будущее. Ты понял?

— Понял, понял, — пробубнил Жан и, проскользнув мимо Мишеля, неслышно прикрыл за собой дверь ванной.

* * *

Сима стала даже немного нравиться ему. Сначала она не вызывала в нем ничего, кроме глухого раздражения. Несмотря на то что Серафима Михайловна была идеальным, хорошо обдуманным выбором, он не переставал удивляться противоречивости её характера.

С учениками она была приветлива и добра, с коллегами открыта и дипломатична, с полным придурком директором терпелива и даже немного хитра, а с ним…

Первое время Мишель с трудом понимал, что провоцирует такие бурные перемены в её настроении. Он ощущал, что его влияние на нее огромно, что перед ним открываются безграничные возможности по управлению её существом. Но какой рычаг за что отвечает — разобраться никак не мог. Поначалу Мишель постоянно нарушал правила эксплуатации. Поэтому реакции Серафимы были непредсказуемы: то она рассмеется, то вдохновится, то уйдет в себя, то разрыдается.

С ней было сложно. Но постепенно она начала раскрываться, и он стал все отчетливее замечать в ней то, ради чего выбрал её из всех остальных. Да, она пока не была блестящей актрисой, да, у нее не было опыта общения с крокодилами, но главным было не это. Её категоричность, чуть ли не максимализм, которые так мешали ему сейчас, сыграют решающую роль на финальной стадии. Она порядочна. Она обидчива и принципиальна.

И это обеспечит успех его рискованному предприятию.

* * *

— Господи, Мишель, господи, — взвизгнув, Сима запрыгнула на заднее сиденье, — ты бы видел, что было с детьми!

— Расскажи мне, — он заметно оживился. — Смотри, ничего не упусти.

— Ты же говорил, что у тебя есть свои источники, — лукаво поддела Сима.

— Есть, — он улыбнулся, — но сначала я хочу услышать историю от тебя.

«Он такой красивый», — успела подумать Сима, заглядывая в его глаза. От этого взгляда у нее перехватывало дыхание. Она чувствовала, что не может сопротивляться его энергии и обаянию.

Чаще всего Мишель носил темные костюмы с темными рубашками и галстуками, но сегодня он был в джинсах и свитере грубой бабушкиной вязки. Такая одежда ещё больше подчеркивала его средиземноморский загар, делая похожим на иностранца, случайно попавшего в страну вечной зимы.

Столбик термометра за окном опустился до минус двадцати трех градусов. Мороз освоился в городе, не желая ни на градус сдавать позиции. Укреплялась и дружба Мишеля с Серафимой Михайловной.

До новогодних каникул оставалось всего две недели. Сима все чаще мечтала, что Мишель пригласит её справлять Новый год с ним. Она мечтала надеть такой же свитер, как у него, свернуться калачиком на его коленях и смотреть новогодний концерт по телевизору до утра.

Два предыдущих года Сима справляла Новый год дома с родителями. Её брат забегал ненадолго чмокнуть родных, в отличие от сестры для него празднования заканчивались ближе к пятому января.

Серафима Михайловна смотрела телевизор, ела оливье, а в половине второго ночи под грохот петард засыпала, думая, что на следующий год все будет иначе.

И, наконец, в этом году для нее все действительно могло измениться. Она была благодарна за каждую минуту, проведенную с Мишелем. И хотя ничего не было сказано, она чувствовала, что атмосфера вокруг нее стала другой. В глубине души Сима была уверена, что этот человек никогда не причинит ей зла.

— Ты молодец, — Мишель мягко накрыл Симину ладонь своей, — я горжусь тобой.

Серафима Михайловна возбужденно рассмеялась:

— Ну, может, теперь ты расскажешь, зачем мне нужно было целоваться с крокодилом?

— Прости, но я никогда не смогу рассказать тебе об этом, — спокойно ответил он.

Она понимающе кивнула, пытаясь скрыть разочарование. Они молчали всю дорогу до самого ресторана.

Когда официанты принесли меню и разлили минеральную воду по высоким бокалам, Мишель прервал тягостную тишину.

— Сима, как я говорил, я не расскажу тебе всей правды. Но одно могу обещать: в том, что я делаю, нет ничего противозаконного, — он мягко улыбнулся. — Поэтому, если ты хочешь продолжить нашу безобидную для тебя игру, у меня есть новое задание.