Людвиг, король Баварский - [8]

Так безвременно погибли два человека: один молодой, сильный, мощный и властный король, другой – почтенный старец, знаменитый ученый и примерный верноподданный.

Изложив, однако, вышеприведенные факты, мы должны сделать следующую оговорку: наш больной – король, т. е. лицо, по своему общественному положению стоящее вне общества. Его жизнь скрыта от глаз простых смертных. Достоянием общества стали только отдельные случаи, остальная же жизнь сокрыта в душах его приближенных. Приведенные нами факты разбросаны по всей его жизни в течение многих лет, едва ли не 20. Если приведенные случаи слишком ярко и резко обрисовывают болезненное состояние короля, то только потому, что они соединены нами в единое целое; будучи же разбросанными на много лет, они несравненно меньше оттеняют болезненность данного лица. С другой стороны, мы должны добавить, что положение короля, т. е. пребывание его вне и выше общества, лишает нас возможности иметь побольше обстоятельств, указывающих на болезненное состояние короля, так как его жизнь стояла вне ведения простых смертных. Очевидно, болезненных явлений было несчетно больше, но они остались для нас неизвестными. Наконец, принимая во внимание особенное положение нашего больного, мы не можем отрицать и того, что некоторые из приведенных нами фактов есть плоды фантазии и праздного воображения людского. Может и это быть. Мы привели только то, что появилось в газетах о жизни короля, и на основании этого делаем свои заключения.

Невольно напрашивается вопрос: каким образом, однако, при такой массе примеров, ясно указывающих на очень давнее расстройство умственных способностей короля, он не только мог оставаться королем, но и заслуживать любовь приближенных, расположение окрестных жителей, уважение всех граждан и почтение от иностранных правителей? На это мы ответим: король жил крайне уединенно и одиноко. Его жизнь была известна лицам, только близко к нему стоящим. Кроме того, министры свидетельствуют, что в государственных делах Людвиг отличался замечательным знанием дела, ясностью понимания и необыкновенною проницательностью. Наконец, самые его болезненные увлечения художеством, музыкой и архитектурой могли в его подданных возбуждать только беспредельное уважение и восхищение.

Но чтобы лучше понять это странное положение дела, мы на минуту оставим короля и обратимся к его болезни.

Знаменитый ученый проф. Gudden, не менее знаменитый психиатр Graschey клятвенно заявили государству, что король Людвиг II страдал душевным расстройством, известным в науке под именем паранойи.

Что же такое это за болезнь?

Под именем паранойи, или первичного помешательства, разумеется такое расстройство умственных способностей, при котором в обычный круг мышления, в обычное сочетание представлений, в обычный, признаваемый нами за правильный, образ жизни и действий врывается круг безумных идей в виде ограниченного бреда. Таким образом, при этом происходит раздвоение сознания в человеке: с одной стороны, он живет здоровою жизнью, ее интересами, делами и обстоятельствами, с другой стороны, внутри себя такой больной таит болезненные мысли, бредовые идеи и целый ряд безумных представлений. Так, например, невинный чиновник, всю жизнь свою проведший в канцелярии в обществе бумаги, всю жизнь занимавшийся писательством, вдруг вообразит себе, что он социалист и что его преследует за это правительство. Он по-прежнему продолжает составлять и строчить бумаги за No, он прежний семьянин, товарищ и служака; только в нем начинают замечаться странности. Он стал слишком наблюдателен ко всему окружающему; очень подозрителен и чрезвычайно скрытен. Такой человек сторонится людей. В обычных их действиях и поступках он видит нечто необыкновенное, что-то против него направленное. Сторож Федор не сторож уже, а агент тайной полиции, приставленный исключительно для того, чтобы следить за ним. Его товарищи, тоже только «так себе товарищи», а в сущности, и они его враги. Начальство тоже «себе на уме», все «они» образуют между собою общество, которое к нему весьма враждебно, которое за ним следит и по пятам его преследует.

К этому бреду скоро на помощь присоединяются иллюзии и галлюцинации. Больной во всех действиях и поступках окружающих видит особенный таинственный оттенок. Входя в канцелярию, больной услышал, как Федор кашлянул. Понятно. Это он дал знать, что иду я… При входе больного Иван Федорович громко произнес: «Какой тон… Какой оттенок…» Этим он дал понять «им», что иду я…

А между тем дома жена, дети. Со службы могут выгнать. Уже теперь они подозревают его. Издеваются над ним. Подают на его счет какие-то знаки… и скрипит несчастный больной, скрипит день и ночь над бумагами. Старается не сделать ничего такого, чтобы послужило указанием на его неисправность. «Они за спиной следят… Бог с ними… буду чуждаться их…» И он сторонится. Уклоняется. Не договаривает и тем все больше и больше возбуждает действительную уже подозрительность и действительный надзор над несчастным больным.

А тут новая беда приключается. Сосредоточенный на «них», обуреваемый страхом и ужасом пред своим положением, раздраженный и озлобленный, утомленный работою и разбитый бессонницей, больной начинает делать в бумагах пропуски, ошибки, бессмыслицы. Следуют замечания, выговоры, а равно и мысли о преследовании и несправедливости.