Людвиг Кондратович (Вл. Сырокомля) - [8]

 Даемъ вѣкамъ мы голосъ стройный,

 Творенью мертвому языкъ.

Нашъ русскій поэтъ такъ характеризуетъ свою любовь къ русской природѣ:

 Люблю отчизну я, но странной любовію;

 Не побѣдитъ ея разсудокъ мой.

 Ни слава, купленная кровью,

 Ни полный гордаго довѣрія покой,

 Ни темной старины завѣтныя преданія

 Не шевелятъ во мнѣ отраднаго мечтанья.

 Но я люблю – за что не знаю самъ —

 Ея степей холодное молчанье,

 Ея лѣсовъ безбрежныхъ колыханье,

 Разливы рѣкъ ея, подобные морямъ;

 Проселочнымъ путемъ люблю скакать въ телегѣ

 И, взоромъ медленнымъ прощая ночи тѣнь,

 Встрѣчать по сторонамъ, вздыхая о ночлегѣ,

 Дрожащіе огни печальныхъ деревень.

 Люблю дымокъ спаленной жнивы,

 Въ степи кочующій обозъ

 И на холмѣ, средь желтой нивы —

 Чету бѣлѣющихъ березъ.

Природу «печальной отчизны» любитъ поэтъ только какъ фонъ, пейзажъ собственной души, внѣшній отсвѣтъ собственнаго своего духа. Чужеземецъ никогда не можетъ вполнѣ оцѣнить и понять красоту природы какого бы то ни было края, потому что между его душою и этою природою никогда не можетъ быть истинной гармоніи. Любовь къ родинѣ не побуждаетъ, не приневоливаетъ, конечно, находить красивымъ то, что въ дѣйствительности лишено, чуждо красоты, но она сама собою открываетъ красоту, сокровенную «незримую для суетнаго ока.» Въ одномъ художественномъ стихотвореніи Плещеева глубоко вѣрно изображается это постепенное раскрываніе духовныхъ очей для созерцанія этой незримой для суетнаго ока красоты родной, русской природы, совершающееся по мѣрѣ того, какъ человѣкъ живетъ, дѣйствительною, внутреннею жизнью и отражаетъ внутренній міръ свой на окружающемъ родномъ пейзажѣ.

 Покинулъ я тогда завѣтную мечту

 О сторонѣ роскошной и далекой

 И въ родинѣ моей узрѣлъ я красоту,

 Незримую для суетнаго ока.

Но, конечно, не географическое, скажемъ болѣе, даже не историческое, а исключительно только нравственное понятіе объ отечествѣ налагаетъ въ глазахъ нашихъ на всю внѣшнюю природу отпечатокъ возвышенной красоты и изящества. Но, чтобы быть нравственною, любовь къ отечеству должна быть не чѣмъ либо отвлеченнымъ, а являться звѣномъ въ общей цѣпи нравственныхъ чувствъ и понятій. Эту послѣднюю мысль опять полно и стройно развиваетъ Кондратовичъ и развиваетъ не мимоходомъ, а въ цѣлой особо посвященной развитію этой мысли поэмѣ.

Эта поэма – «Ночлегъ гетмана» Для незнакомыхъ съ произведеніемъ Кондратовича мы позволимъ себѣ въ нѣсколькихъ словахъ воспроизвести основную идею ея и передать ея содержаніе, Вотъ оно: Проходящій съ дружиною черезъ лѣса литовскіе коронный гетманъ ночуетъ въ домѣ бѣднаго лѣсничаго и поражается пыломъ воинственной фантазіи малолѣтняго внука лѣсничаго. Этотъ внукъ является и героемъ всей поэмы. Гетманъ беретъ его съ собой въ походъ и поручаетъ воспитаніе его закоренѣлому, типическому воину Дершняку. На первомъ же привалѣ, когда Сулима (такъ зовутъ нашего героя), остался одинъ съ своимъ дядькой, этотъ послѣдній шутливо повелъ къ нему слѣдующую рѣчь:

 «Ты, поди, вчера

 И не думалъ, малый, что пришла пора

 Службы королевской, и въ родной избушкѣ

 Для забавы дѣтской лишь строгалъ игрушки…

……

 Можетъ, и хотѣлъ бы воротиться въ хату.

 Да нельзя ужъ, служба не велитъ солдату.

 А, вѣдь, жаль семейства, теплаго гнѣзда,

 Стороны родимой…. Медомъ никогда

 Здѣсь никто мальчишку угощать не станетъ

 Да и колыбельной пѣсни не затянетъ».

Но совершенно другія чувства оказались, въ душѣ ребенка:

 Но Григорій слушалъ съ нетерпѣньемъ: «Эхъ,

 Пустяки такіе говорить вамъ грѣхъ:

 Что жалѣть отца мнѣ, матери и брата?

 Нищеты жалѣть ли? Что мнѣ наша хата?

 Для меня – повсюду хата. Подожду,

 Покрасивѣй хаты въ мірѣ я найду….

 А нашъ край невеселъ: лѣсъ одинъ, все елки….

 Въ наше захолустье лишь заходятъ волки.

……

 Тотъ глѵпецъ, кто можетъ въ золотѣ блестѣть

 И о платьѣ рваномъ будетъ сожалѣть».

Этими словами, опредѣляется вся дальнѣйшая судьба нашего героя, и вотъ какъ Дершнякъ, дядька его, предсказываетъ судьбу.

 Подивился этой рѣчи старичина;

 Брови онъ нахмурилъ, и усовъ щетина

 Заходила! «Вижу, будешь ты – солдатъ;

 Рыцари же въ Польшѣ такъ не говорятъ….

 А скажи-ка, парень, какъ тебѣ угодно

 Думать: для какого дѣла войско годно?»

  – «Для какого дѣла? Вотъ смѣшной вопросъ!

 Такъ кому бъ отчизну охранять пришлось.»

Здѣсь начинается самое знаменательное и самое важное для насъ мѣсто; Дершнякъ отвѣчаетъ:

 «Охранять! Такъ гдѣ же этотъ край родимый,

 Коль ты не тоскуешь о семьѣ родимой,

 Коль дерешься только изъ-за денегъ ты

 И стыдишься дома честной нищеты?

 Охранять отчизну!.. Да объ этомъ словѣ

 Думалъ ли когда ты? Частью жизни, крови

 Родину святую старики зовутъ,

 За нее дерутся и на смерть идутъ

 Весело…. Отчизна! Это – домъ твой, хата,

 Крыша, подъ которой росъ ты, жилъ когда-то,

 Пашня – хлѣбъ насущный твой въ голодный годъ,

 Рѣчка, гдѣ ты лѣтомъ плавалъ безъ заботъ,

 Это – очи милой, это другъ – сердечный,

 Это – наше небо съ далью безконечной,

 Тѣнь роднаго сада, старый дубъ и кленъ

 И зовущій въ церковь колокольный звонъ,

 Это – домъ твой, воля, сила молодая

 И отца роднаго борода сѣдая.

……

 Тотъ же, кто забылъ свой отчій домъ и кровъ,

 Рыцаремъ не будетъ во вѣки вѣковъ;

 На войну поскачетъ, но клеймо позора