Людвиг II: Калейдоскоп отраженного света - [44]

Фактически именно это «неуемное строительство» стоило королю трона. В том, что Людвиг II во второй половине XIX века вдруг занялся строительством замков, недоброжелатели видели чуть ли не главное доказательство его безумия. Однако справедливости ради стоит обратить внимание на одну особенность «циничного и прагматичного XIX века». Если, как мы отмечали, раньше по всей Европе прокатилась мода на кунсткамеры, то во времена Людвига II как раз началось повсеместное, повальное увлечение, во-первых, Востоком, во-вторых — строительством псевдоготических «средневековых» замков. Людвиг отдал дань и тому и другому (пожалуй, лишь в этом смысле его можно назвать «героем своего времени»).

На беду, король относился ко всему слишком серьезно. Его увлечение Востоком вылилось в глубокое изучение предмета; он перечитал огромное количество философской, исторической и культурологической литературы (библиотека короля поистине впечатляет, и есть документальные свидетельства, что эти книги действительно были им прочитаны; некоторые даже по нескольку раз). Современники же Людвига в основном увлекались, так сказать, европейским псевдовостоком, не утруждали себя изучением тонкостей восточных философий, ограничиваясь лишь внешними атрибутами: курением кальяна, ношением шелковых халатов, устройством «восточных комнат» (так в наше время в типовых загородных коттеджах устраивают японские «сады камней»).

Что же касается замков, то их строили уже не только короли и представители высшей аристократии, но и зажиточные купцы, банкиры — все, кто имел достаточно средств для столь дорогого увлечения. Более того, ради собственного замка люди влезали в долги, разорялись, но всё равно строили! Чтобы не быть голословными, приведем лишь несколько самых характерных примеров (об «архитектурных чудачествах» Людвига I мы уже говорили).

На юге земли Северный Рейн — Вестфалия на склонах горы Драхенфельс (Drachenfels — нем. букв. Скала дракона) в живописном парке стоит замок Драхенбург (Drachenburg), построенный по заказу Стефана фон Зартера (von Sarter; 1833–1902) — разбогатевшего биржевого маклера из Бонна, получившего дворянский титул. Возводился замок в 1882–1884 годах, то есть являлся ровесником замков Людвига II и, можно сказать, «братом» того же Нойшванштайна, с которым его роднят и архитектура (неоготика), и внутренняя атмосфера. Так, например, в Драхенбурге есть «комната Нибелунгов», стены которой украшены фресками с изображением сцен из древних германских легенд. При этом ни о каком психическом заболевании удачливого финансиста Зартера никто почему-то не говорит.

Другой пример — резиденция Вельфов, одного из древнейших аристократических родов Германии, — замок Мариенбург (Marienburg — нем. букв. Замок Марии), в 20 километрах от Ганновера. Этот очередной «родственник» Нойшванштайна был построен несколько раньше, в 1857–1867 годах, ганноверским королем Георгом V (1819–1878) в качестве подарка его жене Марии Саксен-Альтенбургской (1818–1907). Мариенбург, кроме опять же неоготической архитектуры, примечателен еще и тем, что его хозяин имеет непосредственное отношение к так называемому фонду Вельфов, который сыграет в нашей истории далеко не последнюю роль. Дело в том, что в ходе Австропрусской войны королевство Ганновер было аннексировано Пруссией, Георг V низложен, его имущество конфисковано, а сам он бежал сначала в Австрию, а затем в Париж. Договором от 29 сентября 1867 года бывшему ганноверскому королю был выделен капитал в размере 48 миллионов марок. Однако во Франции Георг V, так и не смирившийся с потерей королевства, решил взять реванш и развернул бурную антипрусскую деятельность, включая издание агитационной газеты «Ситуасьон» и даже набор в Легион Вельфов — армию из своих сторонников. Естественно, правительству Пруссии такие действия бывшего монарха никак не могли понравиться; 2 марта 1868 года капитал Георга V был секвестирован. Эти средства и составили фонд Вельфов, доходами которого стал чуть ли не единолично распоряжаться Отто фон Бисмарк. Заметим, что расходование Бисмарком средств фонда Вельфов (в частности, деньги шли на подкуп нужных людей, в том числе представителей прессы, то есть использовались в качестве средства финансового давления) было абсолютно незаконным, так как фонд продолжал оставаться в собственности Ганноверского Дома. Правда, справедливости ради заметим, что семья Георга V не была оставлена без средств к существованию: с 1879 года вдовствующая королева Мария получала из того же фонда ежегодную пенсию в 240 тысяч марок. Когда в 1892 году тайные махинации Бисмарка вскрылись, разразился скандал, к которому мы еще вернемся.

Можно еще и еще приводить примеры замковых новоделов XIX века (мода на них докатилась даже до нашего времени). Очень многие состоятельные люди начали таким образом «убегать» в прошлое. Романтическое, байроническое, онегинское — определение может быть любым, суть явления от этого не меняется — разочарование в жизни охватило аристократическую и образованную верхушку общества по всей Европе. Человечество уже нравственно заболевало; никогда раньше люди не стремились столь отчаянно прятаться от мира в скорлупку своей индивидуальности. Причем атрибуты такого «побега» оставались преимущественно чисто внешними. Те, кто имел родовые, давно забытые развалины замков или крепостей, начинали отстраивать их заново в «неосредневековом» духе; у кого «фамильных руин» не было, норовили непременно купить их (напомним, что и отец нашего героя Максимилиан II в 1832–1837 годах построил свой Хоэншвангау на месте древней крепости). Неоготика расцвела пышным цветом!