Людовик XIII - [48]

Вечером 3 мая 1626 года 600 французских гвардейцев заняли двор замка Фонтенбло, а все дороги, ведущие в Париж, были перекрыты конными кордонами. На следующий день Людовик ужинал в окружении многочисленных придворных и засиделся допоздна за оживленной беседой. Затем он пожелал всем доброй ночи и ушел к себе, разделся и лег в постель, однако полчаса спустя позвал лакеев и снова оделся. Взяв гитару и принявшись что-то наигрывать, он велел привести к себе д’Орнано. Больного маршала подняли с постели. «Как мой брат сегодня вел себя на охоте? — огорошил его король неожиданным вопросом. — Ему понравилось?» Сбитый с толку д’Орнано ответил утвердительно. В это время в спальню вошел капитан гвардейцев дю Алье, а король, продолжая играть на гитаре, вышел в гардеробную. Дю Алье сообщил д’Орнано, что тот арестован, забрал у него шпагу и отвел в караульное помещение. Людовик тотчас велел позвать брата и сообщил ему новость об аресте его наставника. «Я не могу поверить, что он нечестный человек, — воскликнул Гастон, — на него уже не раз клеветали, а он защищался и оправдался!» «Я вас люблю, брат, — отвечал король, — но уверяю вас: маршал недобрый человек, он хотел погубить вас». «Если я узнаю, кто оклеветал перед вами маршала, то непременно убью его и брошу его сердце на съедение моим слугам!» — на этой энергичной фразе Гастон повернулся и ушел.

Помимо д’Орнано арестовали двух его братьев и отправили в Бастилию в компанию к двум заговорщикам 1617 года — Модену и Деажану; супругу маршала выслали из Парижа. Пощадили только Арно д’Андильи, поскольку Ришельё точно знал, что тот пытался уговорить принца ничего не предпринимать, тогда как маршальша д’Орнано, Вандомы и двое приближенных Гастона, Буа д’Энмец и Пюилоран, подбивали его на месть.

Единокровные братья короля не могли допустить мысли, что он уже вырос и способен принимать решения самостоятельно, считая аресты и изгнания результатами происков кардинала. Великий приор Франции Александр де Вандом посоветовал Гастону отправляться прямиком во Флери-ан-Бьер, где тогда жил Ришельё, и, пригрозив ему оружием, добиться освобождения д’Орнано. Гастону достало бы глупости так и сделать, но в ход истории в очередной раз вмешался его величество случай: Анри де Талейран-Перигор, граф де Шале, доверенное лицо Сезара де Вандома, предупредил кардинала об опасности через своего дядю командора де Валансе.

Ришельё немедленно отправился в Фонтенбло и прочитал принцу проповедь, наставив его на путь истинный. Но Гастон был всего лишь игрушкой в руках «старших». Сезар де Вандом теперь затеял похищение кардинала по дороге из Флери в Фонтенбло. Ришельё, в очередной раз предупрежденный Валансе, решил больше не заниматься самодеятельностью, а поставить в известность короля. Людовик XIII прислал главному министру охрану — 60 конных и столько же пеших гвардейцев из дворян. Тут подоспело письмо от губернатора Лиона д’Аленкура: ему сообщили, что Гастон собирается покинуть двор, предварительно убив Ришельё. Людовик вызвал брата на допрос; тот во всём сознался.

Сказать, что Людовик пришел в ярость — не сказать ничего. Он забрал печати у канцлера д’Алигра, уверявшего Гастона, что непричастен к аресту д’Орнано (правительство должно выступать единым фронтом!), и отдал интенданту финансов Мишелю де Марильяку. Но что он мог сделать собственному брату? 31 мая 1626 года Гастон письменно обязался верно служить королю, не плести заговоров, враждебных короне, и немедленно доносить обо всех подобных поползновениях.

Важнее всего на данный момент было обезвредить Вандомов, собиравшихся сделать из Бретани независимое княжество и состоявших в переписке с Субизом и Бекингемом. Ришельё был болен, и Людовик сам отправился в Бретань. По дороге он велел братцу Сезару приехать к нему в Блуа вместе с братцем Александром. Перед отъездом король отправил Ришельё письмо:

«Благодарение Господу, дела пошли на лад, как только Вы ими занялись. Я полностью Вам доверяю и не смог бы найти никого, кто служил бы мне лучше Вас. Прошу Вас не удаляться от дел, иначе они пойдут прахом. Я вижу, что Вы ничего не щадите на службе королю и что многие вельможи держат на Вас зло, ревнуя ко мне; будьте покойны: я стану защищать Вас от кого бы то ни было и никогда не покину. Королева-мать обещает Вам то же».

Несмотря на тревожные письма герцогини де Шеврез, испещренные восклицательными знаками, Вандомы исполнили волю короля. Вечером 11 июня они были в Блуа. Людовик принял их очень тепло, заявив, что сгорал от нетерпения их увидеть. Два дня спустя он опять встал среди ночи, послал за двумя капитанами гвардейцев — дю Алье и де Мони — и велел арестовать своих единокровных братьев и препроводить их в замок Амбуаз[34].

Наученный горьким опытом Людовик знал, что заговор подобен раковой опухоли и зачастую одной операции мало. Почти ежедневные визиты к Гастону графа де Шале, распорядителя королевского гардероба, возбудили его подозрения. В самом деле, спаситель кардинала теперь перешел на сторону его врагов, потеряв голову от любви… к герцогине де Шеврез (хотя он был женат и даже совсем недавно дрался на дуэли, защищая честь своей жены). Графу было 27 лет… «Его податливое высочество», как Ришельё называл младшего брата короля, замыслил бежать и встать во главе «партии противников женитьбы». Герцоги де Лонгвиль и де Невер подбивали на бунт Нормандию и Шампань, граф де Суассон и принц Пьемонтский обещали им поддержку. Теперь Людовик уже ясно видел, что женатый Гастон представляет для него меньшую опасность, чем холостой.