Людомар из Чернолесья. Книга 1. - [32]

Однако праздненства отвлекли кумушек от привычных дел, и они не спешили к реке. Стирка и готовка были заброшены в тот день.

Холкуны, озябшие и голодные, кляли судьбу и грозились устроить холларгу выволочку, когда он проснется. Вечерело. Волнение и разговоры среди вымокших до нитки равнинных горожан, постепенно стихли. Лишь покашливание, недовольное шмыганье носом да стук зубов нарушали безмолвие, установившееся под аркой.

Река мерно протекала под ними, иной раз, создавая между прутьями решетки небольшие водовороты и завихрения.

Людомар сидел у самого потолка арки и апатично смотрел на Долину Брездов. С его насеста она была плохо видна, точнее было видно лишь продолжение лощины и только вдалеке яркими красками цвели неведомые ему деревья. До его носа доносился их аромат, пробуждавший в желудке неприятное клокотание.

Только тут людомар вспомнил, что не ел со вчерашнего дня.

Он порылся у себя в заплечном мешке, вытащил оттуда размякший кусок мяса и готов был впиться в него, когда один из холкунов задал ничего не значащий вопрос: «Что это?»

Сын Прыгуна посмотрел на вопрошавшего. Он заметил, что вода реки остановилась. Эту остановку было очень сложно заметить, потому что легкая рябь все еще нарушала гладкое стекло реки.

– Я-то и думаю, чего это мне стало теплее, – произнес другой холкун. – Ветра нет.

– Чего это она… встала? – пробормотал третий. – От ветра реки не становятся, – резонно заметил он.

– Глядите, – четвертый указал в сторону Немой лощины. – Глядите, холкуны. Воды потекли вспять!

Река и впрямь стала менять течение и потекла в горы.

– Не к добру это… не к добру.

– Взберитесь все повыше да отдерите холларга от решетки.

– Я могу подрезать ему сухожилия.

– Нет, не надо. Он же еще жив. Хотя и околдован. Я сразу ощутил, не к добру, когда беллер передал ему черный рочиропс.

– И я…

– Я тоже.

– Оставим его там, где есть. И пусть боги решают его участь.

– Верно. На все воля богов. Поднимайся выше, холы.

– Это резры, холкуны. Я видел такое.... мне отец рассказывал. Они останавливают реки и заставляют их течь вспять, – неожиданно вскричал один из воинов.

– Чего ты мелешь? Зачем это… пугаешь?!

– Отец мне говорил о них. Клянусь нашим Онеларгом, своими детьми, женой и домом. Пусть отберут у меня все это, если это не резры идут. – Лицо говорившего мертвецки побледнело.

– Он прав, холы, и я про то слышал, – проговорил воин с длинной седой бородой. – Значица так, – неожиданно решительно закричал он. – Забирайся повыше да плащами закрывайся с ног до головы. Иначе эти твари пожрут. Нельзя им давать место, чтобы вцепиться зубами. Трясите плащи, как услышите, что в них резры биться начали. И да прибудет с нами Владыка. Молитесь, холы!

Все бросились вверх по решетке.

– Чего здесь все сгрудились! Переплывай на ту решетку!

Людомар, которому стало, вдруг, очень тесно, бросился в воду и поплыл в сторону второй решетки. За ним спрыгнуло несколько холкунов.

Вдалеке послышался гул. Он приближался.

– Не могу бросить холларга, – сказал кто-то, и сиганул в воду.

– Стой, дурень. Его не спасти.

– Я подрежу ему пальцы. Я быстро.

– Стой!!!

Сын Прыгуна быстро взобрался на решетку и закрылся плащом, придавив его подол ногой. Он быстро отвязал от пояса веревку и обвязал ее вокруг талии. Освободив вторую руку, он вооружил ее кинжалом и принялся ждать.

Его слух отчетливо различал писклявый гомон, доносившийся из воды; тысячи маленьких плавников и хвостов били по воде и над всем эти гудел странный фоновый звук. Вода словно бы кипела.

Холкун подплыл к холларгу, попытался несколько раз без ножа отодрать его от решетки, потом взобрался на нее и вытащил кинжал, но не успел пошевелить им между пальцами, когда стая резров достигла решеток.

Людомару показалось, что их всех сунули в кипящий котел. Река вдруг забурлила. Все пространство заполнилось гулом такой силы, что людомар оглох и в затычках. Холкуны что-то кричали глядя в его сторону. Он повел глазами и увидел, как воин, который пытался помочь холларгу, захлебываясь в крови, безуспешно отбивался от сотен небольших рыб-жуков. Они вгрызались в его ноги, пролезая в них полностью; они ползли под его кожей, пролагая себе дорогу мощными челюстями и зубами-лезвиями. Холкун отчаянно отбивался, но вдруг замер, кашлянул, грудь его сделала несколько судорожных попыток вдохнуть, и он изрыгнул из себя несколько резров, повисших из его рта на остатках его же легких и гортани. Мертвец рухнул в воду, мгновенно окрасившуюся в красный цвет, и на глазах изумленных друзей превратился в обглоданные кости.

Холкуны открывали рты и выпучивали глаза. Людомар не слышал, но понимал, что они кричат от ужаса.

Воспользовавшись их замешательством, рыбы-жуки набросились и на них. Выпрыгивая из воды, они сотнями вгрызались в обвислые плащи холкунов, перемалывали их как в жерновах и впивались в плоть.

Один из воинов допустил резра себе в руку, некоторое время в ужасе следил, как тот прогрызается к локтю, дико заорал, вытащил меч и с одного маха отрубил себе руку у локтя. Кровь длинной струей брызнула в воду и по ней, как по веревке к нему стали выпрыгивать все новые твари. Он быстро потерял сознание, повалился вниз, но застрял ногой в решетке и его бесчувственное тело было съедено болтающимся вниз головой.