Людмила Шагалова - [2]

В Москве было трудно прописаться, и мы жили на Клязьме. Там я пошла в школу. А года через два папе дали квартиру, мы переехали на Никитский бульвар, и папа куда-то поехал учиться.

И вот тут меня начал преследовать кинематограф. Я этого не хотела, сопротивлялась, а он меня буквально хватал.

- Прямо-таки не хотели? И совсем не мечтали быть актрисой?

- Нет. Потом я захотела стать режиссером, но никак не актрисой. Но это уже после встречи с великим Яковом Протазановым. А пока у меня были свои детские интересы.

Где-то в четвертом-пятом классе я подралась с какой-то девицей. Она схватила меня за косу, вырвала бант, я вцепилась в ее волосы, и так мы друг друга трепали. Вдруг ко мне подходит женщина, берет за руку и говорит: "Пойдем со мной". Я решила, что меня ведут к директору, и стала вырываться. "Не к директору, а на киностудию", - пояснила женщина. "На какую киностудию?" - удивилась я. - "Союздетфильм". И тут я закричала: "Нет! Я не могу, у меня сестра больна дифтеритом. Мне нельзя ни с кем общаться".

- Любопытная находка. Так вы еще и врушей были?

- В раннем детстве очень любила приврать, а, став повзрослее, я называла это фантазиями.

Все-таки эта женщина записала мой телефон, и меня привели ко всемирно известному режиссеру Якову Александровичу Протазанову. Он снимал фильм "Семиклассники", ничего не понимая в пионерии, в советской действительности. И это после блистательной "Бесприданницы"! Протазанов недавно вернулся из-за границы, и теперь ему надо было "оправдаться", выполнить "социальный заказ".

Фильм был примитивен. Про какого-то мальчика в пионерском лагере, у которого не заводился планер. Протазанов командовал: "Внимание! Завяжите им красные тряпочки! Приготовились!" Потом брал длинную бамбуковую трость, подходил к каждому ребенку, стучал по плечу и говорил: "Энергиш! Энергиш! Энергиш!" Так он якобы заряжал нас. А если ему что-то не нравилось, он поднимал колено и ломал эту палочку. И ассистент режиссера тут же подносил ему такую же - видно, заготовлено их было немало.

Центральные роли уже были распределены, и меня взяли как бы в окружение. Чем-то я Протазанову приглянулась, наверное, из-за смешной внешности, из-за курносого носа. "Кнопка, а ты будешь артисткой", - сказал он как-то и решил дать моей героине имя - Ляля. В титрах так и написали: Ляля Шагалова.

Сколько лет прошло, а Людмилой Александровной меня мало кто называет. Так до сих пор в Лялях и хожу.

- Значит, Яков Протазанов дал вам не только путевку в кино, но и путевку в жизнь? Определил судьбу и даже имя.

- Да, именно так. Больше того, он научил меня работать, быть сценаристом своей роли. Ну что такое, сказать четырнадцатилетней девочке: "Придумывай себе роль"?!

Я и придумывала: "Яков Александрович, а я ведь могу и здесь появиться!" - "Ах ты, хитрая Кнопка, можешь!"

Так закончилось детство. А потом мы создали группу при Доме пионеров и поехали снимать фильм "День в Артеке". Получилась такая двухчастевая хроника, которая даже вышла на экраны.

- Судя по всему, вы были очень активным ребенком: драки, съемки, Дом пионеров...

- Между прочим, в одиннадцать лет я даже приветствовала папанинцев в Колонном зале Дома союзов. Это было так волнительно!

- Ну, тогда я совсем не удивляюсь, что кинематограф вас все-таки настиг.

- На самом деле моя связь с кино могла прерваться во время войны. Не успела я окончить школу, как пришлось эвакуироваться в Челябинск. Там я проработала на заводе два с половиной года. Была дежурным комендантом военизированной охраны, почти сержант. Но самое интересное, что туда где-то в 43-м году приехали Сергей Герасимов и Тамара Макарова. Они рассказывали рабочим о кино, о съемках в "Маскараде". И я не знала, что они будут моими педагогами буквально через год.

- Действительно, чудеса.

- И это еще не все. Тогда же из ста тысяч человек выбрали пять девушек, которые должны были с букетами провожать на фронт танки. Выбрали и меня. На кинохронике работал такой оператор Юлий Кун, так вот он объектив своей кинокамеры остановил именно на мне, и я вновь оказалась на экране. Так что кинематограф схватил меня даже там!

По возвращении из Челябинска я решила поступать в институт иностранных языков. Бабушка учила меня и немецкому, и французскому, и я, в общем-то, была хорошо подготовлена.

1943 год. Я стою на трамвайной остановке, везу документы в "иняз". И вдруг вижу огромный плакат, что ВГИК возвращается в Москву и набирает студентов на все факультеты. Я рву свое заявление и уже на следующий день еду во ВГИК.

Что надо читать? Прозу, басню. Думаю, буду читать Мопассана. Он и так-то всегда фривольный, а тут я еще прочла от лица проститутки "Кивок головой". И я с такой наглостью читала, кивала и подмигивала приемной комиссии, что на меня обратили внимание. И зачислили.

На первом курсе нас было пятьдесят шесть человек. В течение года отсев был огромный, и к концу первого курса нас осталось восемь девочек. После этого Сергей Апполинарьевич Герасимов добирал мальчиков - пригласил Сергея Бондарчука, Евгения Моргунова и других. Стало нас четырнадцать.