Людмила Гурченко - [25]

Тогда была перестройка…

Перестройка не только всколыхнула привычную общественную жизнь и сознание людей, она навсегда изменила жизнь страны, проникнув во все ее сферы, включая искусство. Гурченко привыкла, что после белой полосы обязательно придет время платить по счетам и наоборот, как бы ни было тяжело, она свято верила в то, что в жизни непременно наступит пора цветения и счастья. Так часто говорил папа, так часто думала она об этом сама. После плодотворных семидесятых и восьмидесятых, пришло время перемен. Закаленная жизненными сюрпризами, порой не самыми приятными, Люся спокойно приняла ситуацию: «Что ж, отправлюсь на полочку! На новую перестроечную полочку. Посмотрим, как там?».

В 1986 году состоялось первое постперестроечное интервью. Первым оно было не только для Люси, а для всей страны. Интервьюером был эстонский журналист Урмас Отт. Ему первому принадлежала идея открыть в стране эфир, где обсуждались и задавались бы прямые, откровенные и острые вопросы.

Но, до того как Людмила Марковна официально познакомилась с журналистом на таллиннском телевидении, ей пришлось с ним столкнуться немногим ранее в московском «Останкино» еще в 1982 году. Именно тогда, в тот момент Люся опаздывала на съемки программы «Любимые песни». Она спешила в студию и была без макияжа с бигуди в волосах. Вдруг кто-то ее окликнул. Это был молодой и высокий блондин.

— Подождите! Ответьте на несколько вопросов! — выкрикнул он.

Сейчас подобный тон считается нормой, но тогда… Тогда это было, как минимум, непривычно. Его вопросы были самыми банальными и примитивными. Казалось, это неполноценное интервью состоялось лишь для галочки. Якобы, с этой актрисой разговаривали.

— Послушайте, уважаемый… Что за вопросы? Вам обо мне ничего неизвестно! Да, впрочем, и мне неинтересно с вами разговаривать! — сказала Людмила Марковна и ушла.

Спустя четыре года позвонили из Таллинна и просили уделить время для небольшого часового интервью. Гурченко пообещала, что непременно подумает об этом. Тут же об этом разговоре она забыла, так как голову занимали постоянные гастроли, съемки, перелеты, города, гостиницы. Эстонские журналисты не унимались: они успели поговорить и со всеми членами семьи Людмилы Марковны.

— Люся, тебе непременно нужно поговорить с этими милыми журналистами. Они так хорошо говорили о тебе. Они так тебя любят! Уважь людей! — советовала мама.

Ее «Уважь людей» сделало свое дело. Ведь так говорил папа, это была его фраза, только в мамином исполнении. Вскоре Люся начала переговоры. Больше всего ее интересовало, почему эти «часовые интервью» хотят начать именно с нее?

— Ну, во-первых, вы очень популярны в Эстонии! У нас ваша книга многим пришлась по душе! — отвечали на интересующий актрису вопрос на том конце провода. — Во-вторых, вы не являетесь членом партии и обладаете званием «Народной артистки СССР». Поэтому, таллиннская дирекция решила начать именно с вас. Вы нам очень подходите!

Людмила Марковна решила, что такое интервью должно проходить в Таллинне, подальше от дома. Когда она прилетела, ее встретила молоденькая девушка и тот самый высокий блондин. Время съемки было назначено на вечер. Для знакомства и «притирки» была уйма времени. По дороге в гостиницу, Людмила Марковна была приятно удивлена, как много знал о ней Урмас. Ему были известны жизненные подробности актрисы, которые были упомянуты не только в ее книге, но и в многочисленных интервью, о подавляющей половине которых она и сама уже не помнила, а он — нет, он знал, казалось, все и даже больше, чем от него требовалось! Кроме того, за эту съемку Гурченко полагался гонорар. Для сравнения, на тот момент, молоденькие звездочки и мечтать об этом не могли!

И вот вечер. Студия. Интервью. Урмас был в белоснежном смокинге и в бабочке. Он, как требует того стандартная ситуация, представил актрису и задал первый вопрос:

— Людмила Марковна, это правда, что вы родились 12 ноября 1935 года?

Странный и глупый вопрос. Этот факт ясно и четко прописан на первой же странице ее книги. Что он затевает? Завести ее в тупик? Нет уж! «Да, это правда. Я родилась в 35-м!» — слишком простой ответ. К тому же, Люся столько раз давала интервью иностранным журналистам, столько раз получала от них острые и коварные вопросы, столько подковырок, а сколько раз приходилось защищать не только себя, но и свою страну. «Нет, Урмас, тебе не поставить меня в тупик!» — подумала Люся.

— Когда снимали «Карнавальную ночь», — уверенно начала свою речь актриса, — один из членов группы праздновал тридцатилетний юбилей. Тогда мне казалось это ужасным. Тридцать лет — это же конец практически. Когда мне будет столько же, я уничтожу себя! А вот и тридцать миновало, и сорок, и пятьдесят и ничего! Все нормально, я все так же живу, дышу, работаю и вот сижу с вами разговариваю!

Потом, в ходе беседы, Люся припомнила Урмасу их самую первую встречу четырехгодичной давности. Он, как опытный журналист, имел в запасе несколько удачных ответов и, конечно же, выбрал самый удачный из них — просто обаятельно улыбнулся. Как ни странно, он не вырезал этот момент из телевизионной версии. За это Люся была ему очень благодарна. А еще за то, что с ним было просто интересно разговаривать.