Людмила Гурченко - [7]

Но подарки скоро кончились, тем более что ничего ценного по меркам послевоенного времени непрактичный Люсин отец не привез, продавать стало нечего, и начал подкрадываться призрак голода. И тогда Марк Гаврилович решил съездить за продуктами в родную деревню, Дунаевщину, в которой не был уже больше пятнадцати лет. Дочь он, конечно, взял с собой — как же не похвастаться ею перед родней, тем более не факт, что она еще хоть когда-нибудь туда приедет.

Вот так она и познакомилась со своим дедом, дядей, его женой — ослепительной красавицей, и своими двоюродными братьями и сестрами. Там она узнала любопытную подробность из семейной биографии — оказывается, их фамилия на самом деле была «Гурченковы», но когда выдавали паспорта, ее отцу фамилию записали на украинский манер. Так они и стали Гурченко.

Узнала она, что еще одного ее дядю повесили немцы — он был связным партизанского отряда, и его кто-то выдал. Дом их сожгли, а бабушка, не снеся всего этого, через три дня умерла. Но самым большим сюрпризом стало знакомство с бывшей женой отца — Феклой. Когда-то давно его женили на ней родители, но то ли они были не расписаны официально, то ли он потихоньку развелся — в двадцатые годы это было легко сделать, — но с Еленой он познакомился уже свободным человеком. Однако для его родителей настоящей его женой так навсегда и осталась Фекла, и они даже после рождения Люси еще долго надеялись, что он одумается и вернется к ней. Еще Люся узнала, что сын ее отца и Феклы, Володя, в 1946 году уже был совсем взрослым и служил во флоте. Увидела его она уже гораздо позже. Когда Марк Гаврилович умер, в последний путь его провожали Елена, Людмила и Володя со своим старшим сыном.

Ну а перед отъездом Марк Гаврилович и Люся дали для родственников и их односельчан большой концерт. То-то она гадала, зачем отец захватил с собой в деревню фрак!

Они пели, танцевали, показывали комические и акробатические номера. Марк Гаврилович развернулся во всю ширь своего таланта и обаяния, да и дочь ему старалась не уступать. В Дунаевщине, наверное, никто и никогда ничего подобного не видел. Публика смеялась и рыдала, отбила все ладоши, и в итоге провожали их в дорогу всей деревней, и все несли подарки «для Марки и его дочки от городской бабы».

Эти гостинцы помогли семье Гурченко продержаться еще какое-то время, а потом все вновь стало выглядеть безнадежно — продукты закончились, а приличную работу Марку Гавриловичу найти не удавалось. И тогда он втайне от жены стал работать баянистом в пивной — играть для посетителей и раскручивать их на выпивку. А поскольку он всегда был душой компании, то зарабатывать сразу стал неплохо. Да и Люся ему помогала — приходила туда петь и танцевать. Впрочем, продолжалось это недолго — Елена все же узнала, и разразился страшный скандал.

К счастью, довольно скоро после этого Марку Гавриловичу все же повезло, и они вместе с Еленой устроились работать по специальности, в санаторий для ослабленных детей, больных дистрофией.

Ну а в 1948 году Марк Гаврилович и Елена нашли наконец постоянную работу в харьковском Дворце пионеров, где и проработали двадцать лет, пока не перебрались к дочери в Москву. Люся фактически работала вместе с ними — она участвовала во всех постановках и мероприятиях, помогала матери вести уроки бальных танцев. Ну а свободное время, как и прежде, отдавала музыке и кино, обожала Любовь Орлову и опять по десять раз ходила смотреть любимые музыкальные фильмы.

В это время, будучи уже подростком, она из «папиной дочки» неожиданно для себя самой превратилась в «мамину». Не во время войны, когда они вместе выживали, а именно сейчас, когда она из девочки начала превращаться в девушку и уже другими глазами смотрела на мир, на отношения между людьми и на собственных родителей. Прежняя безоглядная влюбленность в отца поугасла, теперь она уже понимала, что у него трудный характер, что он грубоват, простоват и плохо образован. В это время она его даже стыдилась. а потом всю жизнь ей было стыдно уже за себя, свое поведение и свои нехорошие мысли об отце.

Скандал разразился после того, как она сводила родителей на свой самый любимый на тот момент фильм «Спринг Тайм» — трофейную американскую комедию, героиня которой в финале пела арию из оперы «Царица», написанной для нее героем. Плохая это была идея — Марк Гаврилович фильмы о любви не любил, скучал, постоянно переспрашивал, что происходит, раздражая всех окружающих, а после фильма еще и сказал, что уже слышал эту музыку. Люся вышла из себя — мало того, что он испортил ей просмотр, так еще и выдумывает. Ну где он мог уже слышать музыку из нового американского фильма? Все это она и высказала вслух, причем довольно резко.

Потом с Люсей долго разговаривала мама, объясняла, что с папой так нельзя, что это его большая трагедия, что он, такой талантливый человек, не смог вовремя получить образование. И что вся широта его души, вся мощность натуры, вся жизнь, которая в нем искрит, — так и остались из-за этого невостребованными. Глухая деревня, работа на шахтах, Гражданская война — все это не дало ему развиться так, как он мог бы. Ему всегда приходилось биться за жизнь, и на себя у него никогда не было времени. «Да если бы папе дать все то, что он делает для тебя. Он бы, может, горы свернул. — говорила она. — Он сказал — умру, но у Люси будет «какое ни на есть само высшее образувание.» Иди извинись перед папой».