Людмила Гурченко - [21]

Ясно было, что это условие — просто издевательский повод, чтобы ее не брать. Но авторитет Бернеса сделал свое дело, и для Людмилы Гурченко вдруг нашлась штатная единица в Театре киноактера. И более того, для нее нашлись и роли, причем тут уже и помощи Бернесане потребовалось, просто. кажется, пришло ее время.

Конечно, до того, как звезда Людмилы Гурченко засияет в полную силу, было еще долго. Но время ее действительно уже пришло, и это было ясно по тому, как быстро нашлись для нее роли в Театре киноактера, у которого к тому времени уже появилась собственная сцена, где ставились полноценные спектакли для публики. В прошлом остался тот псевдотеатр, где сидящие без работы киноартисты репетировали пьесы, которые негде ставить, только чтобы не потерять форму. Теперь в Театре киноактера жизнь кипела, причем даже более бурно, чем в других театрах, потому что у него не было такой стабильной слаженной труппы — артисты приходили, играли в спектаклях, а потом улетали на съемки в очередном фильме, и на их роли поспешно вводили кого-нибудь другого, чтобы еще через месяц или полгода он тоже ушел, уступая место очередному преемнику. У киноактеров на первом месте было именно кино, и театр был адаптирован под них. Все знали, что там играют в свободное от съемок время, и всех это устраивало. «Срочные вводы, текучесть, несколько исполнителен на роль, разный профессиональный уровень вводящихся актеров — это ЧП в ином театре — здесь нормальные условия жизни труппы», — вспоминала о своей работе в этом театре Людмила Гурченко.

Вот так и ее срочно ввели в мюзикл «Целуй меня, Кэт!» на роль Бьянки. Этот спектакль шел долго и успешно, и несмотря на меняющийся состав актеров, неизменно имел успех у зрителей. Веселый, музыкальный, жизнерадостный, построенный на параллелях между Шекспиром и современностью, он был именно тем, чего жаждала уставшая от драм и полутонов публика. Это был, так сказать, спектакль о спектакле — о том, как актеры играют комедию «Укрощение строптивой», а в свободное время выясняют отношения между собой, причем ничуть не менее бурно, чем шекспировские герои. И все это с музыкой, песнями, танцами! Как раз то, о чем Людмила Гурченко и мечтала долгими месяцами вынужденного простоя.

Радость от работы омрачало только то, что Людмила Гурченко прекрасно понимала — пока она не снимается, в Театре киноактера она будет оставаться на вторых ролях. Играть второстепенные роли, заменять более востребованных в кино актрис, срочно вводиться на замену. И она смиряла гордость, мысленно напоминая себе, что после той пустоты, которая еще недавно ждала ее день за днем, это уже огромный прогресс. А роли придут — и в кино, и в театре. Настало ведь ее время, разве не так?

Но прежде чем пришла наконец та роль, которая вывела ее из тени забвения, ей пришлось еще кое-чему научиться. Нет, не в актерском плане — актрисой она была прирожденной, да и опыта у нее хватило бы уже на десятерых. Но она начала осознавать, что максимализм, засевший где-то глубоко внутри и так и не сломленный за годы потерь и неудач, мешает ей, тормозит, не дает развиваться.

Понимание этого начало приходить к ней после очередного удара судьбы. В Театре киноактера готовили премьеру — спектакль Лопе де Вега «Дурочка», на который у театра были большие надежды. Яркий, веселый, с интересной интригой и прекрасной режиссурой — такие всегда имеют успех у зрителей. Но чтобы не ждать, пока публика раскачается и распробует новую премьеру, первоначально ее планировали привлечь в театр громкими именами на афише. Поэтому репетировала главную роль одна очень популярная в то время актриса, на которую и делалась ставка. Она должна была отыграть несколько первых спектаклей, а потом, когда спектакль будет достаточно раскручен, на роль собирались ввести менее известных исполнительниц.

И вдруг, за десять дней до премьеры выяснилось, что актриса не может играть премьеру — ей предстоит долгая зарубежная командировка. Надо было срочно заменить ее какой-нибудь другой актрисой, но не любой, а такой, которую хорошо знают зрители, — они ведь придут в уверенности, что увидят знакомое лицо. Поэтому роль предложили Людмиле Гурченко, из артисток Театра киноактера она была единственной и с именем, и подходящей по возрасту, а главное — поющей и танцующей, ведь спектакль-то был с музыкой и танцами.

Она, разумеется, согласилась. Десять дней прошли в адском режиме, она буквально не спала и не ела, только репетировала, репетировала и репетировала. А на генеральном прогоне перед премьерой вдруг столкнулась с ледяным молчанием. Те самые люди, которые едва ли не умоляли ее спасти спектакль, теперь сидели молча и словно бы старались даже не смотреть на нее.

Все оказалось очень просто — командировка у звезды закончилась гораздо раньше, и она уже вернулась, а значит, и премьеру предстояло играть ей. Людмила Гурченко вновь осталась на обочине театральной жизни.

Конечно, она это пережила. И не просто пережила, а спустя несколько месяцев вышла на сцену в качестве замены основной актрисы и отыграла роль как надо, не думая о прошлых обидах. Видимо, и для этого пришло время — она повзрослела и как актриса, и как человек. Теперь она с сожалением вспоминала, как отказывалась от эпизодических ролей в кино, которые ей стали предлагать, когда она стала артисткой Театра киноактера. Например, один режиссер хотел, чтобы она снялась в окружении главной героини, но образ ей надо было придумать самой. Она отказалась. Почему? Испугалась? Или сочла, что это недостойно известной актрисы? А ведь Фаина Раневская или Рина Зеленая из таких вот эпизодиков делали шедевры. И Людмила Гурченко наверняка сумела бы, если бы попыталась, а не отвергла, предпочитая ждать, когда предложат что-нибудь получше.