Люди земли Русской. Статьи о русской истории - [27]

– Разве ты ослеп и не видишь, что ляхи хотят покорить тебя с верным народом? – говорит Хмельницкому полковник Нечай, и эти его слова заносит в книгу южнорусский летописец.

Однако, гетман видит разверзшуюся перед ним бездну столь же ясно:

«Сорок тысяч реестровых казаков, а с остальным народом что я буду делать?» – пишет он магнату Киселю, – «Они меня убьют, а на панов все-таки поднимутся».

«Наша страна»,

Буэнос-Айрес,

5 июня 1954 г.,

* * *

Хмельницкий не ошибался. Вооруженная толпа вскоре напала на его замок в Киеве, где он заседал с делегатами сейма, и только личная храбрость старого бойца помогла ему спасти себя и того же православного сенатора Киселя.

Крестьянская война уже бушевала по всей южной Руси, а правительство Республики лишь подливало масло в огонь. Универсалы короля, угрожавшие непокорным хлопам введением в русские области коронных войск, были встречены массовым погромом шляхетских усадьб. Отдельные полки реестровых, не повинуясь гетману, вступали в бой с войсками Речи Посполитой. Эти битвы шли с переменным успехом: честный и прямой Нечай погиб, разбитый коронным гетманом Калиновским, но и сам Калиновский потерпел жестокое поражение от лихого полковника Богуна.

«Не было деревни, где бы бедный шляхтич мог зевнуть свободно», – пишет польский поэт и историк Твардовский.

«Лучше воевать, чем иметь подданных, но не владеть ими», – докладывает королю даже упорный сторонник соглашательства сенатор Кисель.

Хмельницкий в тупике, и выход из него указывает сам народ, толпами переваливающий за рубеж Московского царства.

Но, всецело пропитанный тенденциями польской республиканской «вольности», ставший сам теперь магнатом, шляхтич не хочет вступить на этот путь. Обязательная государственная служба дворянского Московского царства для него неприемлема. Он предпочитает искать спасения в союзе с ханом, с султаном, молдавским и волошским господарями, феодалами Венгрии и даже Швецией, но не с народной Московской монархией. В ней он видит врага всего панства в целом и своего личного. Даже при улаживании мелких инцидентов он не может сдержаться и грозит царским послам:

– Вот я пойду, изломаю Москву и все Московское государство! Да и тот, кто у вас в Москве сидит, от меня не отсидится.

Одновременно он пытается припугнуть правительство Алексея Михайловича крымским ханом, а свой собственный народ, валящий за Московский рубеж – строжайшими приказами расставленным по рубежу караулам. Живший в Киеве греческий монах Павел пишет Царю, что Хмельницкий клялся на образ Спаса:

– Клянусь, что пойду на Москву и разорю ее хуже Литвы!

А тайный агент Московского правительства, генеральный писарь Выговский, подтверждает эти настроения самого гетмана и ближайшей к нему старшины. В связи с этим становится понятным, что Москва медлит с решительным шагом и выжидает.

Но события развертываются помимо воли правителей, и 20-го июня 1651 г. Хмельницкий, в союзе с Крымским ханом, вынужден сразиться с главными силами Республики под Берестечком на Стыри.

Тут происходит развязка, вернее разрыв сложного и запутанного узла религиозных, национальных и социальных противоречий.

Хан при первых выстрелах уходит с поля битвы со всей ордой. Хмельницкий передает командование какому-то Джеджалыку, скачет за ханом вдогонку, даже без значительного конвоя, с целью уговорить его вернуться. Но хан арестовывает гетмана, равно как и прискакавшего вслед за ним Выговского, арестовывает их без сопротивления… и не с согласия ли их самих, пытающихся укрыться в его войске, как невольно хочется спросить при взгляде на последующее.

Оставшееся на поле битвы и далеко не разбитое еще в тот момент южнорусское войско отходит к своему укрепленному обозу и замыкается в нем. Поляки осаждают этот обоз целых десять дней, требуя безусловной капитуляции. Джеджалык свергнут, и власть захватывает реестровый полковник Богун, но крестьянское ополчение против него и требует выдачи полякам всей южнорусской шляхты (старшины), надеясь купить этим возможность свободного выхода из осады. Старшина, опираясь на привилегированные реестровые полки, организует заговор против крестьянского ополчения и тайно уходит с ними ночью из укрепленного лагеря. Можно предположить, что этот уход был осуществлен не без сговора с осаждавшими.

Наутро, когда предательство было обнаружено, лишенное командования православное крестьянское воинство впало в хаос и панику. Регулярные войска Республики ударили на лагерь. Началась страшная резня, в которой мало кто из крестьян уцелел. Погиб и брошенный старшиной киевский митрополит Иосаф. К ногам короля принесли его облачение и освященный константинопольским патриархом меч, присланный им Хмельницкому.

А сам Хмельницкий? Через месяц мы видим его уже в местечке Паволоч, благополучно отпущенного ханом, вероятно, даже без выкупа. Гетман стягивает под Белую Церковь предавших крестьян реестровых, пирует со старшинами и даже женится в третий раз на Анне Золотаренко, сестре влиятельного Нежинского полковника. С магнатами он снова заигрывает, но интересы народа им окончательно попраны. Вся южная Русь – сплошная Голгофа. Крестьяне и городское мещанство преданы огню и мечу вторгнувшимися магнатами – с запада графом Потоцким и с севера мощным феодалом кн. Янушем Радзивиллом. Киев им взят, сожжен и разграблен.