Люди в белом - [12]

— Мужики, спасите, я вас отблагодарю, только сделайте что-нибудь! — несмотря на наготу и довольно умеренную температуру воздуха в помещении, старикан обильно потел.

Мы, как представители мужского пола, тоже больше всего в жизни беспокоимся о целостности и работоспособности своих детородных органов и, несмотря на приобретенные за годы работы цинизм и жесткосердие, искренне сопереживали бедняге.

— Да уж понятно надо что-то делать, не будите же вы, как Вини Пух, ждать неделю, — при этих моих словах в дверях раздалось бесцеремонное хихикание девицы, о существовании которой мы на некоторое время забыли.

— Пожалуйста, подождите в комнате, — одернул я ее.

— А может отпилить? — не обращая на наш диалог внимания задумчиво произнес Краснощеков.

— Это, что отпилить? — насторожился пленник табуретки.

— Нет, нет не то, что вы подумали, кошелек Гаргантюа мы трогать не будем, мы собираемся распилить капкан, поймавший вас, — Алексей еле сдерживал смех.

— Только смотрите осторожнее, а то… вы ведь меня понимаете.

— Мы вас понимаем и сделаем все, что в наших силах.

После детального изучения строения табуретки, выяснилось, что сидение изготовлено из цельной деревянной доски. При таком раскладе ножовкой по металлу, которую мы нашли в туалете, освободить узника, не причинив ему вреда, нам бы не удалось.

Как не прискорбно, но на месте ничего не сделать, это опасно, надо ехать в стационар.

— Что, совсем ничего не сделать? — сник бедолага.

— Ничего, надо ехать.

— Я ведь ходить не могу, как же мы поедем?

— Госпитализацию мы берем на себя, сейчас все устроим, — уверенность прозвучавшая в голосе Краснощекова убедила и меня. — Самое главное вас одеть, понадобится что-нибудь длинное. У вас пальто есть?

— Да есть, дубленка в прихожей висит.

— Миша, сходи за дубленкой, а я поищу что-нибудь заменяющее брюки. — Напарник вошел в образ главнокомандующего.

Выйдя в коридор, я позвонил диспетчеру, с целью уточнения места госпитализации. Когда дело дошло до диагноза, то формулировка его и обстоятельства травмы вызвали бурю восторга у персонала центральной диспетчерской, в основном состоящей из женщин.

— Вы еще в ТСБ позвоните, вызовите журналистов с камерами, пусть обо мне весь город знает! — любитель расслабиться в отсутствии жены явно был расстроен.

— Не волнуйтесь, это вынужденный звонок, мы должны выяснить, какой стационар сегодня дежурит, — попытался успокоить его Алексей, появившись на кухне с парой шерстяных чулок, по-видимому принадлежащих жене нашего клиента.

— Это еще зачем, что я, пидор, что ли? — ловелас подпрыгнул бы на месте, если бы мог.

— Ну, один раз не пидорас, а на улице мороз, — заметил Краснощеков, — надо же вас как-то утеплить.

Мужик в отчаяние махнул рукой:

— Делайте, что хотите, мне уже все равно.

Процессия, появившаяся в дверях парадной, согнала с водителя Коли Панкова остатки сна, увидев нас, он заржал, как конь. Краснощеков стал делать ему страшные рожи, намекая на серьезность ситуации, но в конце концов не выдержал и сам стал давиться от смеха.

Пострадавший, учитывая невозможность передвигать ногами, висел, обхватив нас за шеи руками, сзади, согнувшись в три погибели и придерживая табуретку, семенила путана. Картину дополняли торчавшие из под полы дубленки женские шерстяные чулки.

Все треволнения кончились благополучно и для больного и для нас. Мужика в условиях стационара быстро освободили, и он мог смело грешить дальше, а мы были щедро отблагодарены и, мчась по Невскому проспекту, философствовали на тему супружеской неверности.

— Мужчины женитесь, женщины мужайтесь! Так сказал бы доктор Вислоухов, — заметил я.

Проскрипев последние метры по свежевыпавшему снегу, машина, повинуясь гидравлическому шаманству, вызванному к жизни движением стопы Коли Паненко, замерла на стоянке перед нашей станцией. Мне почему-то стало интересно, какие ботинки сегодня на Николае. Этим летом на пляже в "Солнечном" я вытаскивал автомобиль из песка, в коем тот благополучно завяз по моей неосмотрительности. Жать на педали пришлось голыми ступнями, и я ощутил большую разницу между управлением железным конем в ботинке и тем, как я делал это сейчас. Это был очень тесный контакт. Машина слушалась меня беспрекословно, я был ее частью, на мой взгляд, самой глупой частью, но это ничего. До сих пор для меня остается загадкой то, как устроен автомобиль, и как эта груда железа может ездить без лошади. Как устроена лошадь, я знаю гораздо лучше. Поэтому ботинок, как связующее звено между могучим интеллектом, в данном случае Паненко, и автомобилем, в данном случае "Форд транзит", должен выглядеть соответствующим образом. Дело в том, что из трех точек, которыми соприкасается хомо сапиенс с продуктом гения инженерной мысли, ноги стоят особнячком. На руки редко надевают перчатки, поэтому контакт самый непосредственный, ягодицы, хотя и отделены тонким слоем хлопчатобумажной ткани, в управлении автомобилем в большинстве случаев имеют малое функциональное значение. Поэтому об обуви разговор особый. Дверь открылась, и я наконец увидел связующее звено. Жать на педали в Коленькиных полусапожках, готов пожертвовать зубом мудрости, гораздо тяжелее, чем делать то же самое в роликовых коньках.