Люди трех океанов - [9]

Шрифт
Интервал

Аркадию нравилось глядеть, как стрижиные молнии полосовали вечер. Но однажды птицы пропали. Мать сказала, что улетели на юг. Парнишку охватила тоска. Потом все стало забываться. И вдруг, когда уже ударили заморозки, под окном раздался знакомый писк. Аркадий толкнул раму, перемахнул через подоконник и увидел в гнезде черно-плисовую головку. Один из четырех стрижат не смог улететь: оказалось поврежденным крыло. Холода уже отрезали ему дорогу на юг.

Аркадий пошел на аэродром. Самолеты по всему белому свету летают. Может, доставят стрижонка в теплые края. Летчики посмеялись, а потом прикинули: отставшую птаху можно отправить в Москву, а оттуда заграничным рейсом — к теплыни.

Стриж улетел, а Аркадий остался на этом аэродроме. Поговорил с техниками и решил стать авиаспециалистом. Мария Михайловна запричитала: «А как же с шестым классом? Отец, скажи ты ему хоть слово». И отец сказал — на удивление и матери и сыну:

— После войны доучится.

Глава семьи отличался строгостью. Несмотря на Аркашины тринадцать лет, считал его взрослым. И требовал, как с мужчины: не позволять себе мальчишества, отвергать снисхождение. Когда сын, наработавшись в авиамастерских до лома в лопатках, приходил домой немного ссутулившись и мать, закусив губу, прижимала его голову к себе, Николай Петрович упрекал:

— Аркадий, отойди от мамкиной юбки. И держись ровнее.

Если видел его играющим в прятки с одногодками, стыдил, как равного:

— С малышней возишься.

С чьего-то легкого слова его прозвали Стрижонком — то ли за бойкость (не ходил — бегал), то ли за малый рост. Был он щупленьким, мелколицым, с цепкими глазенками и поразительно быстрыми движениями. И работал с запалом. Тоненькие ручонки, проникавшие в самые потаенные места самолета, были исцарапаны в кровь. Когда мать их бинтовала, отец хмурился:

— Поснимай эти тряпки, Аркадий.

Однажды в мороз руки окоченели так, что боль в суставах выдавила слезы. Подвернулся отец, в глаза посмотрел:

— Что случилось?

— Ветер…

— Вытри глаза и нос заодно.

Парнишка не раз морозил руки и щеки. Вставал рано, когда спать особенно хотелось. В мороз на зарядку выбегал в майке. Спал на жесткой постели. На горбу таскал ящики с приборами.

За несколько месяцев работы в авиамастерских огрубели руки, лицо. Но он познал многое. Самолет изучил до шплинта. Прочитал все описания и «рубил» их наизусть.

Отца уже дома не было. Улетел на фронт, где начал сколачивать авиакорпус. Под новый, 1943 год Аркадий стал собираться к батьке. Мать не стала возражать: бесполезно. Только попросила немного обождать — младший, Левка, приболел.

В феврале явился к отцу. Поздоровались не обнимаясь, строго, по-мужски. После паузы отец спросил:

— Чем думаешь заниматься?

— К самолетам хочу…

Отец подошел к окну.

— Ладно, иди в эскадрилью.

Назначили Аркадия мотористом в эскадрилью связи. Хмурый на вид комэск Трофимов озадаченно поглядел на него сверху вниз:

— На самолет подсаживать не придется?

— Думаю, нет, товарищ майор, — обидчиво нажал на басок хлопец.

Подсаживать действительно не пришлось. Комэск вскоре сам в этом убедился. Даже по тому, как садится человек в кабину, видно, что он здесь не новичок. И знал он толк не в одной приборной доске, а во всем хитроумном сплетении агрегатов. Вместе с механиком менял цилиндры, монтировал шасси, стыковал плоскости. А однажды, пробуя мотор, дал ему предельные обороты и вдруг выкрикнул нагнувшемуся в кабину механику:

— Колодки бы убрать!

Тот понял намек и несговорчиво боднул головой:

— Такое дело решает начальство.

Комэск Трофимов долго чесал за ухом, но разрешить даже рулежку мотористу не решился. Только справился:

— А теорию-то знаешь? Как и почему машина летит?

Аркадий рассказал все, что знал об аэродинамике. Но разрешения не получил.

Месяца через два комэск и моторист оказались в одной кабине. Летали в штаб армии. Когда, дозаправившись, собрались в обратную дорогу, моторист попросился сесть во вторую кабину. Едва взлетели, Трофимов услышал по переговорному устройству:

— Товарищ майор, разрешите хоть немножко…

— Что немножко?

— Повести машину.

Наверное, суровый комэск сам не смог бы объяснить, почему он на этот раз сдался.

Конечно, для пилота ничего не значит пять минут вести самолет по горизонту, да еще в тихую погоду и под зорким глазом командира эскадрильи. Но для нелетавшего это была проба крыла. Тревожная, волнующая, надолго отнявшая покой.

Весной в эскадрилью связи приехал отец. Отсюда ему предстояло лететь на прифронтовой аэродром. Для подготовки самолета взял сына. Аркадий сидел во второй кабине, угрюмо рассматривая еще не очистившиеся от снега поля. Тоскливо было на душе. Но не только от грустного пейзажа. При комэске можно было бы еще попросить ручку управления, а отец не разрешит. Полчаса Аркадий тщетно отгонял от себя заманчивую мысль, но потом сам не помнит, как слетело:

— Папа, можно повести самолет?

— Что? — не понял тот и повернул к нему обветренное и, как показалось Аркадию, недовольное лицо.

Через минуту переговорное устройство прохрипело:

— Бери ручку.

Оценку отец не дал. Смолчал.

Когда вернулись домой, Аркадий, расстроенный, ушел в общежитие. А командир эскадрильи направился к ком-кору:


Рекомендуем почитать
Безрогий носорог

В повести сибирского писателя М. А. Никитина, написанной в 1931 г., рассказывается о том, как замечательное палеонтологическое открытие оказалось ненужным и невостребованным в обстановке «социалистического строительства». Но этим содержание повести не исчерпывается — в ней есть и мрачное «двойное дно». К книге приложены рецензии, раскрывающие идейную полемику вокруг повести, и другие материалы.


Писательница

Сергей Федорович Буданцев (1896—1940) — известный русский советский писатель, творчество которого высоко оценивал М. Горький. Участник революционных событий и гражданской войны, Буданцев стал известен благодаря роману «Мятеж» (позднее названному «Командарм»), посвященному эсеровскому мятежу в Астрахани. Вслед за этим выходит роман «Саранча» — о выборе пути агрономом-энтомологом, поставленным перед необходимостью определить: с кем ты? Со стяжателями, грабящими народное добро, а значит — с врагами Советской власти, или с большевиком Эффендиевым, разоблачившим шайку скрытых врагов, свивших гнездо на пограничном хлопкоочистительном пункте.Произведения Буданцева написаны в реалистической манере, автор ярко живописует детали быта, крупным планом изображая события революции и гражданской войны, социалистического строительства.


Оглянись на будущее

Повесть посвящена жизни большого завода и его коллектива. Описываемые события относятся к началу шестидесятых годов. Главный герой книги — самый молодой из династии потомственных рабочих Стрельцовых — Иван, человек, бесконечно преданный своему делу.


Светлое пятнышко

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Из рода Караевых

В сборник известного советского писателя Л. С. Ленча (Попова) вошли повести «Черные погоны», «Из рода Караевых», рассказы и очерки разных лет. Повести очень близки по замыслу, манере письма. В них рассказывается о гражданской войне, трудных судьбах людей, попавших в сложный водоворот событий. Рассказы писателя в основном представлены циклами «Последний патрон», «Фронтовые сказки», «Эхо войны».Книга рассчитана на массового читателя.


Среди хищников

По антверпенскому зоопарку шли три юные красавицы, оформленные по высшим голливудским канонам. И странная тревога, словно рябь, предваряющая бурю, прокатилась по зоопарку…