Люди сверху, люди снизу - [25]

Но тот так просто в руки не дается, на расстоянии держится. У Анны на лице застывает дежурная улыбка-мас-ка. «Всего доброго, мы вам перезвоним в течение месяца, после дождичка в четверг». – «Если ваша кандидатура заинтересует руководство, вам обязательно перезвонят после дождичка в четверг». – «Ждите ответа от нашего менеджера после дождичка в четверг». – «Но у вас нет опыта работы в СМИ, приходите после дождичка в четверг». – «Нам нужен человек с журфака, давайте пересечемся после дождичка в четверг». – «Ваше портфолио не-безынтересно, перезвоните после дождичка в четверг»… Анна слушала сводки погоды; синоптики ни разу не обмолвились о дождичке в четверг, ни разу! Анна приуныла, но ритм – три-четыре собеседования в день, плюс-минус – сохранила. Ей попадались павлины разнообразные – от маленьких уродцев с большими претензиями до больших – с маленькими. Лишь бы какого не хотелось – все же, как никак, она решила изменить сценарий, и она изменит, изменит, обязательно изменит его, если только не прогнется под этот проклятый изменчивый мир! Особенно изматывали Анну расстояния: павлин любил раздваиваться. Часто отдел персонала, где просили заполнить анкету, находился в Новокуево, а главный офис – в удаленном от него центре. Но павлин, какой-никакой, был необходим под завяз. Деньги таяли, подражая прохладным снежинкам, присевшим – упокой их души! – на горячие ладони… Анна ходила по собеседованиям; маска почти приросла к ее лицу, как и улыбка. И хотя молоденькие выдрочки с офисными воблами часто отправляли Анну к самым настоящим павлинам, в основном, они не удовлетворяли друг друга. Разочарованные, Анна и Павлин, поворачивались друг к другу пятымя точками и расставались… Избушка-избушка-повернись-ко-мне-перед-ОМ-МАНИ-ПАДМЕ-ХУМ!..

Как-то в одном агентстве, где случались неплохие павлины, Анну послали на стрём к павлиньему психуёлогу. Павлиний психуёлог представлял собой тараканообразное рыжее существо никакой наружности, в мятом сером костюме и с усами. Он попросил ее пройти несколько тестов, чтобы убедиться в дееспособности и проверить коэффициент интеллекта филолога, а затем позвал в маленькую комнатку, в кабинет. В кабинете стоял компьютер и странный прибор: «Это полиграф, – пояснил психуёлог, ставя ударение на последний слог. – Еще его называют детектор лжи. Если вы не против…» – у Анны от подобной корпоративной наглости моментально подскочили вверх брови. Потом стало забавно: в конце концов, когда тебя еще будут так тестировать? Подавив брезгливый смешок, она сказала: «Валяйте». Психуёлог нацепил Анне на пальцы, запястья и талию какие-то штучки с проводками, включил компьютер и попросил сосредоточиться:

Анна надела дежурное лицо, которое носила по обыкновению на работке.

СОЛО РЕАНИМАЦИОННОЙ МАШИНЫ: далее «примечания», «комментарии» и «голоса» исчезают из текста, окончательно исчерпав себя. Эпизодически появляется раздвоенная личность Автора, который сыграл свою роль несколько посредственно, так и не удосужившись проструктурировать текст.

Психуёлог начал спрашивать: ему никак нельзя было отказать в присутствии воображения. Все было психуёлогу вместе с его милым приборчиком интересно – от имени Анны до ее связи с уголовниками. Анна думала, как ей ответить – ведь Саидов давно был на зоне; вопрос о наркоте, пусть легкой, также ввел Анну в заблуждение – кто из наших не курил хоть раз травы?

В конце концов психуёлог вздохнул, показав Анне результаты ее аморали на экране монитора: разноцветная кардиограмма цветных мыслей воплотилась хаотичной волной закорючек и штрихов. Анна вышла из кабинета и через пять минут уже пила пиво у торгового центра на «площади Пикача», уверенная, что такому павлину за такие деньги она не даст, не даст, не даст…

Однако подкинуть в нужное место свои шизовые мозги было просто необходимо; деньги таяли, проездной заканчивался, цену за комнату тоже… «Таныс, займи сто на месяц», – звонила она на мобильник бывшей одногруппнице, промышлявшей в «Космосе». – «Без вопросов, сестра; подгребай часам к семи на ВДНХ». Анна не сразу узнала Таньку – так та изменилась: дорогое, но отнюдь не шикарное шмотье, совершенно невероятным образом скомпонованное на похудевшем теле, синяки под глазами, нескончаемые, одна за одной, динные сигареты, какие-то неприятные накладные ногти, резкий голос… «Через месяц, ОК?» – «Да ладно, сестра, сочтемся».

Избушка-избушка, повернись ко мне перед-ОМ-МАНИ-ПАДМЕ-ХУМ!..

Через полтора Анна вернет Таньке сто, потому как на следующий день ей засветит желанная вакансия журналюги в странной газетке, освещающей вопросы материнства и детства; «…а потому что хотелось уже просто хорошего пива…» – скажет Анна много позже.

Новый абзац.

То, что тема материнства и детства меньше всего занимала Анну, не заметил бы разве слепой: Анну очень занимала тема купюр и относительной стабильности быта в экстремальных условиях City. Тем не менее главвред, седой лысеющий холерик, наконец-таки дорвавшийся до своего печатного издания и умудрившийся выпустить несколько номеров, Анну на работку взял; а взял за неимением больших бабок, которые потребовал бы любой журналист с опытом: «Газета выходит раз в неделю… вы должны… вы должны… еще вы должны… и вот еще… да, совсем забыл… вы не имеете права… вы не можете… вам не разрешается… вы обязаны… постарайтесь понимать все с первого раза…» Анна слушала его, как под плохим гипнозом; ловить павлинов не было уже сил…