Люди среди людей - [2]
«Люди среди людей» - итоговая, но, уверен, не последняя книга Марка Поповского. Автор вошел в пору литературной зрелости. Пусть же этот том, который с пользой и удовольствием прочитают тысячи юных читателей, послужит школой и для писателя. Пусть, держа его в руке, взвесит он все свои прошлые литературные удачи и промахи и порадует пас новыми книгами о творцах передовой советской науки.
Член-корреспондент Академии медицинских наук СССР,
профессор Б. Д. Петров
НАДО СПЕШИТЬ
Память располагает более вместительной кладовой, чем вымысел.
М. Монтень
Издали академик похож на мальчика. На легкого, сухощавого мальчика в серой домашней курточке. Бывают такие прилежные дети, которые не шумят, не бегают по комнате, а только читают в детской умные книжки. Но вблизи видится иное. Ученый стар. На лице уже нет морщин: так туго оно обтянуто восковой кожей. В светлых глазах - усталость человека, который долго живет и много болеет. Мой собеседник очень знаменит, Научный мир знает его как виднейшего специалиста по кристаллографии. Но меня он интересует совсем по другому поводу. Пока мы обмениваемся в прихожей первыми приветствиями, шагаем через пустынную квартиру со слишком высокими потолками, пока жена академика усаживает мужа в кресло, я пытаюсь представить себе его настоящим мальчиком, каким он был тогда, шестьдесят пять - семьдесят лет назад, Я смотрю на академика почти с нежностью, ловлю и записываю каждое его слово. Ведь он единственный, кто помнит моего героя школьником. Да, Алексей Васильевич Шубников и Николай Иванович Вавилов учились в одной школе, в одном классе и получили аттестат зрелости одновременно весной 1906 года!
Счастливая случайность, что я дознался про это. Впрочем, не совсем случайность. Вот уже несколько лет я разыскиваю их - свидетелей жизни Николая Вавилова. Если взглянуть на даты, кажется, что мой герой жил совсем недавно. Родился в конце 80-х годов прошлого столетия, а умер в январе 1943-го. Почти наш современник! В специально изданной книжке Академии наук даже биография его приведена. Там есть все: годы рождения и смерти, должности, награды. Но в действительности это только скелет жизнеописания, тень человеческого бытия. И как же трудно историку наполнять этот сухой перечень событий подлинной жизненной плотью!
Читаю: «После окончания Московского коммерческого училища в 1906 году Николай Иванович поступил в Московский сельскохозяйственный институт, бывшую Петровскую сельскохозяйственную академию». Почему он учился в коммерческом, а не в гимназии, не в реальном училище? Как и чему учили его в средней школе? С какими идеалами юноша вышел из ее стен? Угадывались ли уже тогда в школьнике Вавилове черты будущего путешественника, будущего энергичного организатора всей советской сельскохозяйственной науки?
Академик говорит тихо. Речь его напоминает шелест сухих листьев. Но время от времени даже такое незначительное усилие становится ему не под силу. Тогда, умолкнув, он достает из нагрудного кармана курточки лекарство. Чтобы заполнить неловкую паузу, я пробую рассказывать то, что прочитал в старых письмах из вавиловского архива, что слышал от других, Потом снова легкий вздох и шелест почти бесплотной речи.
Николай Вавилов… Да, он его отлично помнит. Круглолицый такой крепыш. Живое лицо, чуть оттопыренная верхняя губа, темные озорные глаза. Учился хорошо, даже с блеском. Кажется, учение не стоило ему большого труда. Дружбы между двумя будущими учеными не было. Трудно сказать почему. Может быть, из-за разницы характеров. А может быть, виновато классовое чувство. Отец Алексея Шубникова, главный бухгалтер крупной фирмы, умер рано. Мать, белошвейка, на крохотную пенсию воспитывала шестерых детей. А братья Вавиловы (кроме Николая, в том же коммерческом учился Сергей, будущий президент Академии наук, физик) как-никак дети купца первой гильдии, гласного городской думы. В училище на Остоженку с Пресни возили их на отцовых дрожках. Они были хорошие ребята, эти Вавиловы, добрые и совсем не заносчивые, но что-то все-таки мешало сыну белошвейки слишком приближаться к детям именитого купца. Даже тогда, когда Алексей смастерил электрическую машину и Николай попросил сделать ему такую же, Шубников не понес самоделку в дом на Пресне: поручил товарищу отдать машину и через товарища же получил за свой труд огромнейшую по тем временам сумму - пять рублей.
Алексей Васильевич отдыхает. А я пытаюсь раздвинуть рамки нарисованной им картины. Не бог весть какие баре эти Вавиловы. Дед Николая был крестьянином, отец, Иван Ильич, в детстве послан был из деревни в Москву на заработки. Пел в церковном хоре, служил на побегушках у купца Сапрыкина,, потом приказчиком в магазине «Трехгорной мануфактуры». Показал себя расторопным, смышленым пареньком. Дошел до заведующего магазином, стал даже одним из директоров компании «Трехгорная мануфактура». А со временем и в самостоятельные хозяева выбился: открыл в Московском пассаже собственный ряд с «красным товаром». Сергей Иванович Вавилов много лет спустя посвятил отцу такие строки: «Был он человек умный, вполне самоучка, но много читал и писал и, несомненно, был интеллигентным человеком. По-видимому, он был отличный организатор, «дела» его шли всегда в порядке, он был очень смел, не боялся новых начинаний… В другой обстановке из него вышел бы хороший инженер или ученый».
