Люди с чистой совестью - [2]

— Да потому что этого требуют интересы государства, — уверен Игорь Старцев. — Никто не знает особенности сельских лесов лучше, чем работники «Пермсельлеса». А мы лучше других знаем основные массивы государственного лесного фонда. Какие же мы конкуренты? Мы соратники…

Но с кем тогда они должны бороться за государственный заказ?

С частными предприятиями, которые хотят заполучить доступ к лесному фонду, — а охотников на это немало. Старцев нашел время, разыскал самых настырных из этих охотников. И стал выяснять, с какой целью они идут на аукцион. А они и не скрывают: за большими барышами идут. Пришлось популярно им разъяснить, что государство очень плохо оплачивает работу лесников — субвенции на ведение хозяйства составляют всего тридцать-сорок процентов фактических затрат. Поэтому лесхозам приходится активно перерабатывать древесину, чтобы тем самым заработать и на ведение лесного хозяйства, и себе на жизнь. Но примерно половина районов Пермского края — это так называемая зона низкотоварных лесных ресурсов.

— А мы туда и не рвёмся. Нам надо, чтоб лес был отличный. И чтоб рядом с хорошими автодорогами. А гиблые участки пускай государственным лесхозам достанутся.

Такой подход у этих коммерсантов. И, как выразился один из них, не надо ему рассказывать сказки об уходе за лесом. Он не собирается выращивать деревья. Хорошая ель вырастет разве что лет за семьдесят-восемьдесят. Он что мыла поел, чтобы ждать отдачи так долго? Нет, ему деньги сегодня нужны…

Вот это выпускник Ленинградской лесотехнической академии Игорь Старцев и называет штрафбатом: профессионалов высокого уровня пытаются сегодня поставить вровень с нечистыми на руку лавочниками. Да ещё бросают на заведомо гиблые места, куда хитрого частника не заманишь. Чем же, спрашивается, проштрафились лесоводы Прикамья? Те же, допустим, работники «Пермсельлеса»? Неужто трудились плохо? Я стал изучать официальную статистику. Сорок три года система управления сельскими лесами сполна обеспечивала потребности агропромышленного комплекса в древесине и других ресурсах. К началу нынешних реформ сельские лесхозы ежегодно производили около трехсот тысяч кубометров пиломатериалов, сотни тысяч квадратных метров столярных изделий и клееных конструкций, тысячи комплектов усадебных домов. Этот ежегодный выпуск товарной продукции составлял примерно 3,7 миллиарда рублей в нынешнем эквиваленте. И при этом делянки свои содержали в таком порядке, что потенциал сельских лесов не только не был истощен, но ещё и приумножен. Загляните в материалы обследований, проведённых специалистами Пермской и Нижегородской лесоустроительных экспедиций. За минувшие четыре десятилетия значительно улучшена структура сельских лесов; увеличены площади зеленых насаждений ценных пород; выросли запасы древесины в расчете на гектар насаждений. А объём ежегодно «поспевающей» древесины, который можно снимать с лесной нивы без ущерба природе, вырос за это время в два с лишним раза.

То есть эти люди вдвое приумножили для государства вверенные им богатства природы. И за это теперь государственные лесхозы разжаловали: в краевом агентстве по природопользованию уже объявлено, что отныне отпуск древесины им разрешается только на аукционной основе. Для районов, где ведение лесного хозяйства сегодня убыточно, это означает стопроцентное банкротство.

Знают ли об этом в пермских коридорах власти? Представьте себе, знают. Все государственные лесхозы недавно переведены в рамки унитарных предприятий и в будущем году должны быть обязательно акционированы.

Но кто купит акции заведомо убыточного предприятия? Может тот самый предприниматель, что домогается сейчас допуска к лесному фонду? Он что? Мыла поел?

Но в правительстве Пермского края твёрдо намерены одним махом осуществить полную коммерциализацию лесного хозяйства и аргумент приводят железный:

— Это мировая практика. Так сделано в Финляндии. И в Канаде — тоже.

Услышав это, я стал собирать информацию. Действительно: в Канаде и Финляндии лесное хозяйство коммерциализировано. Правда, пока что не полностью: государство до сих пор сохраняет за собой значительную часть функций в лесном хозяйстве. Хотя перевод на рыночные отношения продолжается там уже не одно десятилетие.

А в Перми это хотят осуществить одним натиском. Одной атакой с винтовкой наперевес.

Попробуйте объяснить такое с позиции здравого смысла.

КАКИЕ МАШИНИСТЫ НУЖНЫ ЛОКОМОТИВУ ЭКОНОМИКИ?

ТУТ самое время вспомнить, как несколько лет назад тогдашний губернатор Прикамья Юрий Трутнев специально отправился в Финляндию, чтобы изучить скандинавский опыт использования лесных ресурсов. Причём в эту командировку он взял с собой тогдашнего начальника государственного предприятия «Пермсельлес» Евгения Курбаша. Оно и понятно Евгений Курбаш — общепризнанный эксперт по проблемам лесопромышленного комплекса. Ему, кажется, удалось убедить пермского губернатора, что лесопромышленный комплекс — это один из самых мощных локомотивов экономики. Это именно Курбаш подсчитал, что каждый пущенный в дело кубометр древесины приносит в казну региона сто рублей одних только прямых налогов. А если этот кубометр использован в домостроении, то налогов приносит уже в полтора-два раза больше. Надо только с умом распорядиться расчётной лесосекой — тем объемом «спелой» древесины, которую надо ежегодно выбирать с лесной нивы. В будущем году расчетная лесосека Пермского края составит по прогнозам экспертов более двадцати миллионов кубометров. Выходит, миллиарды рублей одних только прямых налогов получил бы регион. Но не получит: из года в год расчетную лесосеку используют в Прикамье всё хуже и хуже. В 2004 году расчетная лесосека освоена на 40 процентов; в 2005 и 2006 — на 43, а в прошлом году — уже менее чем на 30 процентов.