Люди с чистой совестью - [275]

На следующий день на рассвете моя команда отбывала в Овруч. А оттуда — через фронт, и мы дома. Но перед отбытием за несколько часов я был вызван к генералу Строкачу.

— Вас срочно вызывает Демьян Сергеевич, — сказал генерал.

— Товарищ Демьян?..

Ведь я так и не успел подробно рассказать ему о карпатских делах. Было много нового. Он пробыл у нас в соединении более двух месяцев и многих наших, и живых и оставшихся навеки в горах, знал лично… Конечно, интересуется их судьбой, делами…

Было и у меня новое. Перед Карпатами я был принят в кандидаты, а после Карпат Ковпак, Базыма и Павловский рекомендовали меня в члены партии.

Прибыв к Демьяну Сергеевичу, я было пытался развернуть свою «простыню». Он улыбнулся.

— Я знал ее наизусть, еще когда мы прилетели… Расскажите-ка своими словами о Карпатах… Как горы? На своем месте?

И когда я, увлекшись, рассказывал о боях, Коротченко слушал меня внимательно и устало. Изредка он подходил к карте. Вскоре я заметил, что думает он о чем-то своем, и остановился.

— Куда вы дошли дальше всего на запад?..

Я показал.

— Жаль…

Помолчали.

— Ну, а разведка ходила дальше?

— Ходила, конечно. В Венгрию… По Румынии дед Велас мотался немного.

Товарищ Демьян несколько укоризненно и разочарованно качнул головой и прикрыл глаза ладонью.

И я вспомнил первую встречу в лесу, возле белорусского села Аревичи… и этот самый жест ладонью, прикрывающей усталые или досадливо прищуренные глаза.

«Неужели опять про сельское хозяйство спросит? Да и какое там, у гуцулов, хозяйство — ни колхозов, ни МТС… Их самих кормить придется», — с досадой думаю я, кусая ус.

Но, словно не теряя надежды на мою расторопность и догадливость, товарищ Демьян отнял от глаз ладонь, нашел на карте какой-то пункт. Я прочитал мелкий шрифт, обведенный почему-то желтым, зеленым и красным карандашами. Надпись гласила: «Дашава»…

— Сюда разведка ваша доходила?

— Кажется… Был Лисица, нефтепровод взрывал недалеко.

— Нефте- или газопровод?.. Точнее..

Но я не мог сказать точнее…

Он встал из-за стола и прошелся по кабинету, хмурясь все больше. Затем кашлянул и, потерев руки, повернулся ко мне на каблуках:

— Газопровод будем строить: «Дашава — Киев». Вы понимаете, что это такое?..

Глаза его горели так, словно уже не было немца ни в Житомире, ни в Ровно, ни во Львове, Станиславе, Дрогобыче… По блеску его глаз я понял, что в этом газопроводе есть что-то важное, увлекательное, чертовски трудное и нужное товарищу Демьяну.

Но я думал еще о патронах, пулеметах и как провезти их через фронт.

— По инициативе товарища Сталина еще во время войны начинается много новостроек.

— И газопровод?

— Ну конечно. Не только о войне думает сейчас товарищ Сталин. Он уже думает о мире. О том, как его отстоять. Как украсить нашу родину дворцами, садами… О счастье народа и его созидательной, мирной жизни.

И в это время я подумал о будущем. Впервые о будущем не только как о взятии Берлина. А о будущем как о строительстве коммунизма на нашей израненной войной прекрасной земле. Как-то легко задышалось, словно из дыма пожарищ вырвался в степь, на вольный воздух.

Видимо, Демьян Сергеевич заметил это и уже не хмурился, а весело смотрел на меня.

— Воюете хорошо… Вы молодцы. Но думайте, думайте уже и о завтрашнем дне. Вы боевая разведка. Запомните, нам нужно сразу, за авангардом, вслед за батальонами везти плуги, за танками — тракторы и нефть… И из ваших партизан уже сейчас ковать бригадиров для колхозов и прорабов строительств. Так помогайте нам и в этом, черт возьми… Народ наш заслужил, чтобы сразу после войны он имел и теплый кров и чистый угол, хлеб и культурную жизнь… Понятно? Ну, то-то же… Должно быть понятно. Вы уже теперь не тот беспартийный романтик, каким были когда-то, четыре-пять месяцев назад! Вы уже коммунист. Молодой, правда, но закаленный в боях. Помните и не забывайте Семена Васильевича. Он ведь давал вам рекомендацию в кандидаты. Ну да, ну да, по моей просьбе. Так что за вас и я в ответе. Буду рад не ошибиться… Живите сегодняшним, реальным днем. Но думайте, всегда думайте о завтрашнем. Тогда и сегодня будет казаться лучше и красивее…

— И легче… — вставил я.

— И труднее, — поправил он весело. — Почему? Да потому, что нагрузка больше. Но все же красивее. Ну, до встречи… Где? В Берлине? Нет, давайте-ка лучше в Киеве. Давайте в Киеве — на открытии газопровода «Дашава — Киев»… стадиона. Дворца пионеров, метро… Когда хотите… Но обязательно на мирном поприще, в мирной обстановке. Ну ее к богу — эту войну. Да и какой вы военный? Вы и козырнуть-то как следует не умеете! Вот тогда мы достойно помянем и тех, кто не дожил до наших триумфов, но завоевал право быть помянутым на любом из наших торжеств. Будем надеяться, что так и будет.

27 декабря 1943 года вместе с излечившимися в госпиталях бойцами нашего отряда мы выехали к отрядам через «партизанские ворота». До Овруча, по приказу Ватутина, ехали на 22 грузовиках. Туда я вызвал по радио сто подвод. Вася Войцехович выслал в Овруч сто пар быков. Там мы перегрузили боеприпасы, оружие, 6 новых пушек, снаряды…

Помогала 4-я гвардейская дивизия, стоявшая в Овруче…