Люди с чистой совестью - [241]
— Товарищ командир, товарищ командир… Ты не крути хвостом, як тая… Мы с тобой, може, последний раз говорим, как перед…
Я подумал, что мы действительно надолго, а может, навсегда расстаемся.
— Не пойму никак, Сидор Артемьевич, в чем моя вина…
— Вина, вина… А если нема ниякой твоей вины, так я що, по головке тебя гладить должон? Га? Ты плечами не жмы, не жмы, я говорю… От думаешь — командование на нашу з Денисом сторону перекинулось… И радый… распушив хвоста, як той индюк… Думаешь, уже бога за тое… ну, за бороду схопыв… Да? А того не понять, що идем мы врассыпную совсем не так, як тая козачня… Они кидались по свисту. А мы як? По приказу-у-у… Да, они кто куда попало. А мы?
— А мы звездным маршрутом…
— Правильно… Звездным. Значит, по плану. Поняв разницу?
— Понял, товарищ командир.
— Ни черта ты не поняв… Тоби только тактика этого дела известна и понятна. А стратегия? Яка? Ну, говоры…
Я с удивлением посмотрел на расходившегося командира. Он действительно загнал меня своими вопросами в тупик.
— А стратегия — народная. Вот оно, брат, що… Мы не утекать от него сегодня решили. Мы по-новому наступление ведем. Был один отряд — стало шесть. Были большевики на одной горе, угрожали они одному городу, а завтра будут угрожать шести городам, шести станциям, шести мостам. И в своих действиях щоб каждую минуту думав, как нас учит товарищ Сталин в своих приказах…
Щоб бить врага крепко, умело. И не выпускать ни одного врага, прорвавшегося на нашу землю в качестве…
— В качестве оккупанта…
— Ну да. И щоб не дрогнула у тебя ни рука, ни душа, ни сердце. Яка бида бы ни случилась з тобою и з хлопцямы… Поняв?
— Понимаю, Сидор…
— От же ни черта ты не понимаешь… Я ж усю твою тактику до горы раком… Ну, да з головы на ноги, то есть поставив. Що главное?
Я молчал.
— Кажи, що главное в нашем деле?
Из-за деревьев выглядывали связные, интересуясь, почему же командир так распекает своего заместителя. Повернув голову за моим взглядом, Ковпак махнул на них рукой…
— А киш-ш… Ну, говори: що главное?
— Главное — народ, Сидор Артемьевич! Потому что…
— Правильно. Ну, ступай… Позови мне Павловского. Но ты не на словах… ты на деле про это думай. От тогда я буду знать наверняка, поняв ты меня чи не поняв. Теперь так: начальник штаба у тебя Васыль? Ничего. Грамотный. Карту добре читает. Лейтенант. А комиссаром назначаю Мыколу, того, що з пушки на Припяти стриляв.
— Москаленко?
— Ага. Ничого парняга. Случаем на подполье придется перейти, так лучшего и не надо. Можешь на него положиться. Я его еще с довойны знаю.
К нам подходил Павловский. Вся хмурость сразу куда-то сошла с лица Ковпака. Разгладились морщины, подобрела бородка, из-под бровей заблестели улыбкой глаза.
— Ну, Петро, ни пуха тебе, ни пера… До встречи на условленном месте…
Он крепко обнял меня, и мы расцеловались.
Уже уходя, не оборачиваясь от волнения, я все же услышал, как тем же скрипучим голосом Ковпак спросил Павловского:
— Ну, радуешься, Михайло?..
— А на дидька лысого мне радоваться, товарищ командир, — загудел Павловский.
Дальше я не слышал, о чем они говорили…
Только проходя мимо минут десять спустя, Павловский посмотрел на меня неодобрительно…
— 3 тобою, бач, як ласково балакав… А мене вже навхрест и навпоперек… И так: поняв? И разэтак: не поняв? Эх, и на черта тая война? Уже скорей бы кончилось все… Пускай бы по хозяйству меня ругали… Пускай хоть дручком по шее бьют — на все согласен… Но щоб за поганого фашиста я от своего любимого командира нагоняи получав? Не согласен.
— А попрощался он как, Михаил Иванович? — перебил я Павловского, зная, что его длинные ворчливые речи кончаются всегда после первой паузы…
— Попрощався?! Ну, как попрощався… По-солдатськи попрощався… Троекратно расцеловались. Мы же, брат, одни тут еще с гражданской, солдаты… Прощались, как полагается… — И Павловский отвернулся от меня, голос его дрогнул.
Взглянув между деревьями, я увидел Ковпака и Матющенко. Ковпак сердито чертил палкой по земле, а Матющенко с виноватым видом стоял перед ним. Одна рука его усиленно чесала затылок.
Его я уже не стал дожидаться и пошел к Базыме.
Еще когда в общих чертах рождалось это рискованное дело, мы в штабе пришли к выводу: из шести групп обязательно должна погибнуть одна. Немцы, увязавшись за первой попавшей в их поле зрения группой и приняв ее за весь отряд, навалятся на нее всей силой. Но тем временем остальные пять уйдут. Кто будет этой жертвой, никому не известно.
Пять маршрутов было горных, а шестой — в степь. Давая возможность каждому из командиров выбрать себе маршрут, я с волнением ожидал, что мне выпадет… «Неужели придется идти в горы?» — думал я. Но, к моему удивлению, все пять горных маршрутов были разобраны. Я сказал Базыме:
— Ну что ж. Значит, моя группа пойдет в степь.
И, поймав мимолетный взгляд, брошенный Базымой на Матющенко, я понял: на нас смотрят как на смертников. Но Вася, мой начштаба, глазами сказал мне: «Если жив комиссар, значит он будет с нами».
Комиссар! Он и сейчас незримо присутствовал здесь. И, глубже проникая в суть нашего маневра, я думал:
«Там, на Синичке, Руднев сказал: «Еще рано». А тут бы он, как и Ковпак, сказал: «Пора!»
Новая книга Героя Советского Союза П. П. Вершигоры — «Рейд на Сан и Вислу» является как бы продолжением его широко известного произведения «Люди с чистой совестью». После знаменитого Карпатского рейда партизанское соединение легендарного Ковпака, теперь уже под командованием бывшего заместителя командира разведки Вершигоры, совершает еще один глубокий рейд по тылам врага с выходом в Польшу. Описанию этого смелого броска партизан к самой Висле и посвящена настоящая книга. В ней читатель снова встретится с уже знакомыми ему персонажами.
Действие романа Петра Вершигоры «Дом родной» развертывается в первый послевоенный год, когда наша страна вновь встала на путь мирного строительства. Особенно тяжелое положение сложилось в областях и районах, переживших фашистскую оккупацию. О людях такого района и рассказывает автор.Решение существенных хозяйственных вопросов во многих случаях требовало отступления от старых, довоенных порядков. На этой почве и возникает конфликт между основными действующими лицами романа: секретарем райкома партии боевым партизаном Швыдченко, заместителем райвоенкома Зуевым, понимающими интересы и нужды людей, с одной стороны, и председателем райисполкома Сазоновым, опирающимся только на букву инструкции и озабоченным лишь своей карьерой, — с другой.
Эти биографические очерки были изданы около ста лет назад в серии «Жизнь замечательных людей», осуществленной Ф. Ф. Павленковым (1839—1900). Написанные в новом для того времени жанре поэтической хроники и историко-культурного исследования, эти тексты сохраняют ценность и по сей день. Писавшиеся «для простых людей», для российской провинции, сегодня они могут быть рекомендованы отнюдь не только библиофилам, но самой широкой читательской аудитории: и тем, кто совсем не искушен в истории и психологии великих людей, и тем, для кого эти предметы – профессия.
Эти биографические очерки были изданы около ста лет назад в серии «Жизнь замечательных людей», осуществленной Ф. Ф. Павленковым (1839–1900). Написанные в новом для того времени жанре поэтической хроники и историко-культурного исследования, эти тексты сохраняют ценность и по сей день. Писавшиеся «для простых людей», для российской провинции, сегодня они могут быть рекомендованы отнюдь не только библиофилам, но самой широкой читательской аудитории: и тем, кто совсем не искушен в истории и психологии великих людей, и тем, для кого эти предметы – профессия.
Тише!.. С молитвой склоняем колени...Пред вами героя родимого прах...С безмолвной улыбкой на мертвых устахОн полон нездешних, святых сновидений...И Каппеля имя, и подвиг без меры,Средь славных героев вовек не умрет...Склони же колени пред символом веры,И встать же за Отчизну Родимый Народ...Александр Котомкин-Савинский.
Аннотация издательства: Сорок пять лет жизни отдал автор службе в рядах Советских Вооруженных Сил. На его глазах и при его непосредственном участии росли и крепли кадры командного состава советской артиллерии, создавалось новое артиллерийское вооружение и боевая техника, развивалась тактика этого могучего рода войск. В годы Великой Отечественной войны Главный маршал артиллерии Николай Николаевич Воронов занимал должности командующего артиллерией Красной Армии и командующего ПВО страны. Одновременно его посылали представителем Ставки на многие фронты.
Данная статья входит в большой цикл статей о всемирно известных пресс-секретарях, внесших значительный вклад в мировую историю. Рассказывая о жизни каждой выдающейся личности, авторы обратятся к интересным материалам их профессиональной деятельности, упомянут основные труды и награды, приведут малоизвестные факты из их личной биографии, творчества.Каждая статья подробно раскроет всю значимость описанных исторических фигур в жизни и работе известных политиков, бизнесменов и людей искусства.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.