Люди переменились - [75]

Георгий Ваклинов еще несколько шагов шел молча, пока на лице его не угас свет, и мысли не спустились на мокрую землю.

— Как бы не попасться, — заметил он.

— Да нет, мы тихо, — уловив его колебание, сказал Венко, и пошел впереди. За ним, немного наклонившись вперед, словно он тянул своих товарищей, Георгий Ваклинов. Через час уже отдыхали у теплого очага. Всем было очень приятно, и они были благодарны Венко и его деду, который с их приходом заметно оживился. Под ногами у них образовались небольшие лужицы, но огонь скоро их высушил. Дед Венко подбросил в очаг охапку кукурузных стеблей, и кухня ярко осветилась. Георгий обернулся к окну, глядя в темноту ночи, и сказал:

— Надо бы завесить окно.

— Да никто не увидит, — воспротивился старик.

— Завесь! — повторил Георгий, нахмурясь, и взглянул на огонь. Потом с досадой посмотрел на старика, который медленно стал занавешивать окно половичком. Мрачная ночь осталась за ним.

— Дед…

— Васил, — добавил тот.

— Дед Васил, знаешь ведь, прикрытое молоко кошка не съест.

— Ты, верно, из села, коли знаешь нашенские пословицы.

— В селе родился, в городе вырос, а сейчас вот с ружьем повенчался.

— Не женат?

Георгий покачал головой.

— Сейчас принесу одеяла. Ложитесь, отдохните.

— Да не надо, мы и так, — посмотрев на своих товарищей, сказал Георгий Ваклинов.

«Обидел человека», — недовольно подумал Герган.

Партизаны легли у огня и быстро уснули. Ночью Ваклинов слышал, как дед Васил вставал, как кто-то топал по лестнице. «Не спится кому-то», — подумалось ему, и снова тревога закралась в его сердце.

Сквозь томительно сладкую дрему Ваклинов услышал, как скрипнула дверь. Он открыл глаза и огляделся. Увидел, что место, где лежал Венко, было пусто, но ружье его лежало здесь. «Рассвело, наверно», — подумал Ваклинов и выглянул в окно. Он увидел, что Венко идет через двор, а за плетнем мелькают фуражки полицейских. Ваклинов отпрянул к стене, и в то же мгновенье прогремел выстрел. Венко оглянулся и, как будто споткнувшись, упал ничком. Несколько полицейских подбежали и подняли его. Затем, со всех сторон загремели выстрелы.

— Гады! — закричал Герган.

Георгий сердито зажал ему ладонью рот.

— Не стрелять! — приказал он. Партизаны залегли у стены.

Выстрелы участились.

— Вы окружены! Сдавайтесь! — кричали полицейские.

— Попробуем их перехитрить, — шепнул Георгий товарищам. Разорвав на груди рубашку, он привязал к штыку белый лоскут и, выставил его в окно. Полицейские поднялись и опустили винтовки.

— За мной! — тихо приказал Георгий и пошел к выходу.

Выйдя во двор, он выстрелил. Через мгновенье грянули выстрелы его товарищей. Увидев, как они пробежали мимо него, он перескочил через плетень. Встретились уже в поле, за селом.

Сорвав закопченный лоскут, Георгий бросил его в грязь.

— Не люблю хитрость! В первый раз пришлось к ней прибегнуть.

— Цель оправдывает средства.

— Великая цель достигается великими средствами!

Герган испытывал чувство большой благодарности к Георгию, но он все не мог это высказать. Ему хотелось только все время идти за ним, чтобы слышать его дыхание.

*

Утомленные долгим преследованием партизан полицейские рассыпались по двору участка. Другие повыскакивали из помещений и окружили пленного. О чем только его не расспрашивали: верно ли, что партизаны траву едят, где спят, по каким тропам ходят…

Венко, польщенный проявленным к нему вниманием, возбужденно рассказывал даже и о том, о чем его не спрашивали. Подошел и Митю Христов, постоял, послушал, долго вглядывался в лицо и глаза партизана, потом недовольно подумал: «Коли уж выбрал человек себе путь, должен идти по нему до конца», — и отошел. Трусов и дезертиров он не любил, а смелым завидовал. С неясной растерянностью в мыслях он вошел в коридор. Перед дверью начальника стояла Вагрила.

— И твоего тут скоро увидим, — сказал он.

— Поймали кого-нибудь?

— Один сдался, остальные скрылись.

— Кто сдался?

— Из наших, Венко.

— Знаю его, — сказала Вагрила и подумала: «Стало быть, узнают теперь про Стояна. Нечего теперь скрывать. Скажу, что знаю». Она так и сделала, и на другой день ее отпустили.

*

Непрерывно моросил дождь.

Сквозь потолок землянки, крадучись, проникла первая капля, долго блестела там маленькой звездочкой, пока не проложила путь другим. За ней вторая, третья, — потом потекла вся кровля. Вода, залившая пол, стала подниматься; партизаны тщетно пытались вычерпать ее. На второй день она подступила к нарам. На третий — партизаны покинули землянку и укрылись под дубами.

*

Раздался треск раздвигаемых веток, и все ничком бросились на мокрую землю. Закоченевшие пальцы легли на спуск, стволы нетерпеливо подрагивали.

— Фьють-фьють-фьють! — прозвучал в шуме дождя условный сигнал. Кто может их искать в это время?

— Фьють-фьють-фьють! — настойчиво посвистывал кто-то.

Партизаны ответили. Сопровождаемый связным Христо Долаевым, к базе вышел Стоян Влаев. Он оглядел мокрый лес, и, словно собираясь войти в дом, стряхнул налипшую на постолы грязь.

— Барашек остался недоеденным, — улыбнулся он и по очереди пожал всем руку. Выжав намокшую, как губка, кепку, он пояснил:

— Сегодня ведь Георгиев день.

— Да, правда, сегодня Георгиев день… — заговорили партизаны и вдруг примолкли, вспоминая о чем-то своем.